Тайна Оболенского университета - [69]

– Тебе холодно, папочка? Я тебя согрею. Принесу одеяло, только проснись. Пожалуйста, проснись…

И я действительно собралась идти за одеялом, но в дверях кабинета остановилась и подумала о том, что делаю. Полное безумие. Нужно взять себя в руки. Позвать на помощь. Но только я не могла. Казалось, что пока не сообщу о папиной смерти, он будет жив. Вдруг на самом деле я ошиблась, и он просто потерял сознание? И снова я бросилась к отцу и попыталась разбудить. Не помню, что было дальше. Когда стала сознавать реальность, я сидела на полу у папиных ног и тихо всхлипывала, хотя слез уже не было. Нужно было позвать врача, но, когда достала телефон, пальцы сами нажали вызов другого абонента.

– Лера? Что-то случилось? Чего звонишь? – бодро и, как обычно, слегка недовольно спросил Смирнов.

– Я… я у папы. Приходи, – это было все, на что меня хватило. Нажав кнопку отбой, я выронила мобильный.

Дима не стал перезванивать и примчался сразу, как смог. Увидев меня на полу рядом с мертвым отцом, он подбежал ко мне, взял на руки и понес в гостиную. Усадив на диван и накинув мне на плечи плед, Смирнов спросил, что случилось, хотя зачем, когда сам все видел.

– Папа… он… он… – истерика вернулась. Дима обнял меня, а я схватила в кулачки его свитер на груди и сжала с такой силой, словно это могло притупить боль.

– Тш… Лерочка, я с тобой. Пожалуйста, постарайся взять себя в руки. Ты сильная девочка. Расскажи, что случилось? – он гладил меня по спине, одновременно укачивая, словно ребенка. Я вдыхала его запах, чувствуя слабое подобие безопасности, и действительно начинала понемногу успокаиваться.

– Я приехала… зашла… папа… он в кресле…

– Но ты добралась достаточно давно, – нахмурился Дима. – Я приехал позже тебя, а уже…

– Знаю, но… я не могла решиться позвать кого-то. Дима, помоги!

– Помогу. Только держись, будь сильной, – он коснулся губами моей макушки, продолжая укачивать, а я, прикрыв глаза, прижималась к нему так крепко, как только могла. – Мне нужно время. Я должен осмотреть кабинет, а потом позовем врача.

– Хорошо, – отстраняясь от мужчины, ответила я, шмыгая носом.

– Я могу оставить тебя одну ненадолго? – взволнованно спросил он, заглядывая в мои глаза, и я кивнула в ответ. – Хорошо. Я постараюсь быстро.

– Дим! – окликнула его я, когда Смирнов уже встал.

– Что такое?

– Я… я была в шоке, не понимала, что случилось. Я могла уничтожить улики. Прости.

– Все в порядке, – Дима вернулся ко мне и присел на корточки, – если они что-то оставили, я найду это.

– Спасибо…

Смирнов не спеша поднялся, но ушел не сразу. Сначала он склонился ко мне и поцеловал в соленые от слез губы. Долго, трепетно, нежно, так, как никогда раньше.

– Всегда можешь положиться на меня, – прошептал он и на этот раз все же ушел в папин кабинет.

Мы оба понимали, что смерть отца неслучайна. Его убили, и свою смерть папа предвидел, иначе бы не звонил мне посреди ночи. Теперь я, как никогда, хотела найти и разоблачить этих людей.

Дима пробыл в кабинете отца не так долго, как я думала. Хмурый, он вернулся, сел рядом на диван и, не спрашивая, притянул меня к себе в объятья, и я обвила руками его талию. Индюк превратился в понимающего мужчину, и я была безумно благодарна за это.

– Сейчас я позвоню Шеллару, вызову его сюда, – прошептал Смирнов, легко целуя в макушку. – Ты все расскажешь, как есть. Ночью, когда Оболенка уснет, мне нужно будет вернуться в кабинет твоего папы и просмотреть его с помощью оборудования. Дашь мне ключ от коттеджа?

– Хорошо.

Дима позвонил врачу, и тот спустя минут двадцать явился в компании ректора и Евгении Матвеевны.

– Какой ужас! Как это случилось? – с порога спросил Серов, словно я могла дать вразумительный ответ.

– Лера вернулась из Москвы и нашла профессора Ланского в своем кабинете, – ответил за меня Дима.

– Арсений Витальевич, а вы что здесь делаете? – удивилась Селезнева и, не спрашивая разрешения, прямо в обуви зашла в гостиную и обняла меня, будто была не просто моим преподавателем, а близким родственником.

– Я позвонил Ланской узнать про наработки диплома, но Лера была не в состоянии что-то вразумительно ответить, только сказала, что в доме у отца. Дальше, думаю, вы понимаете, как все складывалось. Когда увидел Андрея Николаевича, то сразу позвонил Михаилу Романовичу. И конечно же, я не мог оставить Леру одну.

– Миша, иди в кабинет и сделай, что нужно, – распорядился ректор, кивнув врачу на папин кабинет, – мы останемся с Лерочкой.

– Детка, мы поможем тебе. Ты не одна. Мы теперь твоя семья, – ласково проговорила Селезнева, приглаживая когтистой лапой мои растрепанные волосы.

– Арсений Витальевич, вы можете идти, мы позаботимся о вашей студентке, – небрежно сказал ректор, улыбаясь мне. От мысли, что придется остаться наедине с этими людьми, по телу прошелся холодок. Я вся напряглась и посмотрела на Диму, и по его решимости поняла, что он меня не оставит.

– Не беспокойтесь, я побуду с вами, – скрестив на груди руки, сказал Смирнов и сел в кресло, демонстрируя, что не уйдет. Вот только Селезнева и Серов тоже не собирались сдаваться. Евгения Матвеевна за подбородок подняла мое лицо и с улыбкой, до тошноты жалостливой, посмотрела мне в глаза.