Тайна Оболенского университета - [68]

– Кто угодно мог, я не видела.

– Да, это так. Но кого точно не было в зале?

– Леша и Денис. Их выгнал ректор, – вспомнила я.

– Верно. А тебе известно, что в корпус Лядов и Фомин вернулись не вместе? Сначала Денис, потом Леша.

– Я не знала этого.

– Ага. Твое упущение. Так вот, Леша вернулся на пятнадцать минут позже. Этого времени ему вполне хватило, чтобы толкнуть Петю с балкона.

– Ты уверен, что это был Леша? – испуганно спросила я.

– Я видел, как он спускался с третьего этажа. Есть еще один факт: перед тем, как Лядов упал под поезд, он виделся с Фоминым. В крови Лядова, как и в крови Авилова, было найдено вещество, которое не дает человеку трезво мыслить.

– Разве было вскрытие тела Пети? – удивилась я.

– Не было, но я взял образец крови на анализ, – гордо заявил Индюк.

– Но если Лядова опоили, то почему…

– Почему не заключили, что это убийство? – продолжил за меня Смирнов. – это вещество не относится к запрещенным. Скорее к лекарственным, если классифицировать эти случаи, как убийство, то будет сложно доказать, что они приняли эту гадость не самостоятельно. Например, чтобы опьянение от алкоголя было сильнее, а ощущения острее.

– Что с Фоминым?

– Задержан. Мы не стали арестовывать его раньше, в надежде, что парниша выведет нас на преступников, но ничего не вышло. Более того, они решили избавиться от Фомина. На него было совершено покушение, но мои люди успели раньше.

– Получается, я сама ехала в лапы убийце… – было стыдно за свою глупость и неосторожность, которые могли стоить мне жизни. Смирнов был прав, я самая настоящая кретинка.

– Когда увидел тебя у дома Фомина, сам хотел прибить! Не представляешь, чего мне стоило сдержаться, – Дима перевел дыхание и взял меня за руку. – Как ты не понимаешь, Лера, эти люди опасны. Они убьют тебя и не моргнут глазом, а что мне тогда делать без такой помощницы?

– Но ты же собираешься убрать меня, подставив нас с папой? – недоверчиво уточнила я.

– Не скажу я ничего про Ланского и Королеву, но только пообещай, что больше не станешь рисковать, – он взглянул на меня исподлобья, и я ему улыбнулась. В животе еще сильнее запорхали бабочки, которые уже несколько месяцев не могли угомониться, а ладошка, что мужчина держал в своей крепкой руке, вспотела от волнения.

– Я бы очень хотела помочь тебе в расследовании. Вместе у нас больше шансов докопаться до правды. Возьми меня в напарники, – предложила я, пользуясь моментом его благосклонности.

– Нет, Лер. Об этом забудь. Только подготовка к занятиям, – отрезал он, отпуская мою ладошку, которой резко стало холодно, – давай приберем все тут и поедем. Погода разгулялась.

Пока Дима наводил порядок, я сходила в душ, привела себя в порядок и была готова ехать. Все это время глупая влюбленная улыбка не сходила с лица. Как-то разом Индюк умудрился сам исправить то, чем напакостил. К тому же, вел себя хоть и сдержанно, но все равно неравнодушно, а значит, у меня были все шансы окончательно завоевать неприступное сердце.

Дорога до Оболенки пролетела незаметно. В ближайшем от Университета городке Дима меня оставил и, чтобы не вызывать ненужных пересудов, стал дожидаться такси. Очень хотелось поцеловать его на прощание, но я не решилась. Дима вел себя так, будто между нами ничего не было, и в этот раз я поддержала его игру без сожаления, зная, что еще будет время вернуться к тому, что так и не завершили накануне.

Глядя на то, как Индюк договаривается с таксистом о цене и дороге, я поехала прямиком к отцу. Мне не терпелось увидеться с папой. Жаль только, что не смогу все ему рассказать и спросить совета. Зато обязательно поделюсь хорошим настроением.

Я сразу завезла машину в гараж, достала из нее свои вещи и пошла в дом. Дверь, как обычно, была не заперта.

– Папа! Я вернулась! – разуваясь в прихожей, крикнула я, но отец, кажется, не услышал. – Пап!

Я прошла в гостиную, но она пустовала. В доме вообще стояла гробовая тишина, словно никого не было. Странно, ведь в этот день у отца не было лекций, и он работал дома. Да и если бы ушел в кафетерий или столовую, запер бы дверь на ключ. Неужели его рассеянность дошла до такой степени? Бросив сумку на диван, я пошла к кабинету. Дверь была приоткрыта, а внутри горел свет. И это в половине третьего дня, когда на улице еще светло…

Отец сидел в своем огромном кожаном кресле, безвольно склонив голову. Как обычно, заработался и уснул утром, а потом будет жаловаться, что болит спина, затекла шея и прочее, прочее. Да и не ел, скорее всего, нормально.

– Папочка, просыпайся.

Я подбежала к нему и хотела разбудить поцелуем в щеку, но резко отпрянула.

– Папа! Папа!

Отец не отзывался. Я взяла в ладони его лицо. Холодное, мертвецки-серое, неживое… Сердце не хотело принимать то, что твердил разум.

23. Перестановка сил

Мой папа умер. Папы больше нет. Папы больше нет, как и мамы. Я не могла поверить в эту страшную правду, надеясь, что все это – самый страшный сон. Кошмар, который вот-вот кончится. Я трясла его за плечи, держала в ладонях ледяное лицо и кричала… кричала, как только могла, умоляя проснуться. Перед глазами стояла наша последняя встреча, теплые объятья и его голос – такой добрый, такой родной. Во мне словно что-то сломалось, лишив возможности здраво мыслить. Казалось, я могу повернуть время вспять. Предупредить его смерть или как-то исправить.