Тайна Нилии - [16]

— Это Сирдар зовет доктора Кауфмана, — пояснил Джон, — так как он является посредником между ним и таинственной Нилией, — вероятно, он хочет узнать через ее разведчиков, кто автор этого письма!

Спустя некоторое время, карроварка подошла к «Впередсмотрящему». Лорд Бигген уже стоял у трапа и, едва только Кауфман показался наверху, тот протянул ему бумагу со словами: «Разыскать мне автора и указать, где он скрывается».

Кауфман взял письмо и скрылся внутри своего судна.

— Ответ получится завтра, — сказал Джон, — я пойду спать, ложись и ты, Джек.

— Нет, мне спать неохота, я еще останусь здесь!

— Как знаешь, спокойной ночи! — сказал Джон.

— Спокойной ночи, брат! — отозвался Джек и остался один на палубе. Вскоре темная масса карроварки неслышно подползла к английской канонерке и остановилась как раз против трапа; Кауфман перешел на «Впередсмотрящий» и подбежал к Сердару, стоявшему в ожидании.

— Автор этого письма — некий Юссеф из Кам-Омбоса, разыскивать его бесполезно, так как он успел уже бежать в пустыню со своей семьей и стадом!

Джек успел расслышать эти слова и вздохнул с облегчением; значит, Нилия или та, кого он принимал за нее, не исполнила его приказания; успокоенный тем, что он не повредил английским интересам, он собрался уже идти спать, но вдруг знакомый металлической звук привлек его внимание. То раскрылся один из металлических ставней иллюминаторов карроварки, Джек оглянулся; кругом никого поблизости не было, вероятно, все они собрались у дверей генеральской каюты, подумал юноша, и почти в тот же момент услышал нежный женский голос:

— Ты прав, они все там. Я им солгала, как ты приказал, письмо писано — не Юссефом, а Арманом Лаваредом, он сделал так, как было условлено с Якубом. Я говорю тебе правду, зная, что ты сохранишь ее в тайне! Ты француз и должен стоять на стороне французов, и когда Египет будет свободен, у тебя будут две матери!.. Твоя мать француженка прижмет тебя к своей груди, и между ней и мистрис Прайс ты будешь счастлив и любим обеими. Уходи, они сюда идут, я вижу муху на носу у Сирдара.

Проговорив эту загадочную фразу, женщина захлопнула ставень иллюминатора, и карроварка стала безмолвна, как могила.

Не прошло минуты, как Кауфман в сопровождении Сирдара и нескольких офицеров вышли наверх; Кауфман простился с ними, и карроварка скрылась в тумане.

Джек стоял, как очарованный, вдруг кто-то положил ему руку на плечо.

— Это ты, мой милый мальчик! Что вы здесь делаете? Идите-ка спать? — сказал лорд Бигген.

Джек, почтительно поклонившись, послушно направился в свою каюту, но во всю ночь не сомкнул глаз — мысль о последних словах Нилии не давала ему покоя. «Что могли означать эти загадочные слова: — „я вижу муху на носу у Сирдара“», — думалось ему.

Поутру, когда Джек вышел на палубу, а Джон еще спал крепким сном, он увидел чуть ли не весь экипаж канонерки, собравшийся наверху, страшно взволнованный: на берегу трое обнаженных до пояса людей, привязанных к столбам, простирали руки, моля освободить их, и эти трое оказались англичанами. Когда их отвязали и привезли на «Впередсмотрящий», по приказанию Сирдара, оказалось, что у каждого из них на груди был изображен татуировкой издыхающий леопард, а леопард, как известно, есть эмблема Англии; следовательно, такого рода татуировка на груди у английского солдата была явной демонстрацией.

Недолго думая Сирдар вызвал к себе Кауфмана, и тот тут же заявил, что уже позаботился навести справки о виновниках этого проступка и что, по сведениям, полученным им от Нилии, это были жители Кам-Омбоса, успевшие уже бежать в пустыню.

— Опять! — грозно нахмурив брови, пробормотал лорд Бигген.

А Джеку какой-то внутренний голос нашептывал: видишь, я солгала вторично по твоему приказанию.

Между тем злополучных солдат приодели и отправили обратно на берег, а английская флотилия пошла далеко вниз по реке.

В течение дня Джек, бродя по палубе, случайно набрел на Лавареда и его двух дам. Перед ними стоял Джон и говорил что-то, на что Арман отвечал:

— Вот и ваш брат участвовал в выдаче нас англичанам, но он по крайней мере не похваляется своим поступком, который, хотя и патриотичен, но тем не менее называется предательством!

Презрительно пожав плечами, Джон отошел в сторону, Джек же, которому при последних словах француза краска стыда бросилась в лицо, схватил Армана за руки и, крепко сжимая их, произнес, глядя ему прямо в глаза:

— Я знаю, кто написал вчерашнее письмо: написали его вы! Знаю это уже со вчерашнего вечера и до сих пор никто, кроме меня, о том не знает. Не говорите же больше о предательстве. Я был англичанином и действовал, как англичанин, теперь же я француз… и буду французом, чего бы мне это ни стоило.

Едва успел он проговорить эту фразу, как неподалеку от группы арестованных показался мистер Блэсс. Джек отошел и в течение всего дня не подходил больше к французу.

На ночь английская флотилия остановилась у левого берега Нила, близ селения Эснек, а поутру Сирдар нашел у себя в комнате у дверей вторую записку, проколотую булавкой, как и первая, гласившую, что изобразившие издыхающего леопарда будут действовать в этот вечер близ Кенэ, где стоит на холме маленький форт с английским гарнизоном в количестве 25 человек.