Тайна, не скрытая никем - [88]

На дороге загудела машина. Кто-то знакомый. А может, просто мужчина проехал мимо. Рия решила убраться из виду и пошла наискосок через поле, где трава была дочиста общипана курами и земля вымощена их пометом до гладкости. На одном из деревьев, растущих в дальнем конце поля, братья Рии построили себе древесный дом. Это была просто площадка в ветвях, и еще они прибили к стволу бруски, чтобы легче было залезать наверх. Рия так и сделала — залезла наверх и села на площадке. Она увидела, что ее братья проделали в кроне дырки для наблюдения. Отсюда видно было дорогу, и сейчас Рия могла наблюдать, как по ней едут машины — везут детей из деревни в город, в воскресную школу при баптистской церкви, где занятия начинались рано утром. Люди в машинах Рию не видели. И Билли с Уэйном не смогли бы ее увидеть, даже если бы вдруг явились сюда объясняться, обвинять или извиняться.

Рия посмотрела в другую сторону — там блестела река и виднелась часть прежней ярмарочной площадки. Было хорошо заметно, где когда-то располагался ипподром: там, где сейчас росла высокая трава.

Рия вдруг увидела, что по дорожкам ипподрома идет человек. Это была Юни Морган, одетая в пижаму. Она шла вдоль поля в светлой — может быть, бледно-розовой — пижаме примерно в полдесятого утра. Она шла по беговой дорожке, а когда та свернула вбок, стала спускаться к заросшей прибрежной тропе. И скрылась в кустах.

Юни Морган с торчащей копной белых волос. Пижама и волосы отражали свет. Как перья ангела. Но шла Юни обычной неуклюжей и самоуверенной походкой — голова выставлена вперед, руки машут, как им вздумается. Рия понятия не имела, что делает Юни на поле. Рия ничего не знала об исчезновении Юни. Это зрелище показалось Рии одновременно странным и естественным.

Она вспомнила, как в жаркие летние дни волосы Юни казались ей похожими на снежок или на нити льда, сохранившиеся с зимы, и ей хотелось спрятать лицо в их прохладу.

Она вспомнила нагретую солнцем траву, черемшу и момент, когда превращаешься в Тома, — ощущение, что выскакиваешь вон из кожи.

Она вернулась домой и позвонила Уэйну. Она рассчитала, что он сейчас будет дома, а вся его семья — в церкви.

— Мне нужно у тебя кое-что спросить, но не по телефону, — сказала она. — Папа с мальчиками уехали в Гамильтон.

Когда Уэйн приехал, она сидела на крыльце и чистила куриные яйца.

— Я хочу знать, что ты имел в виду, — сказала она.

— Когда? — спросил он.

Рия посмотрела на него и не стала отводить взгляд. Она сидела с яйцом в одной руке и стальной мочалкой в другой. Уэйн поставил ногу на нижнюю ступеньку крыльца. Руку положил на перила. Он хотел войти в дом, уйти с палящего солнца, но Рия преграждала ему дорогу.

— Я был пьян, — сказал Уэйн. — Ты не страшная.

— Я знаю, что я не страшная.

— Я чувствую себя просто ужасно.

— Но не из-за этого.

— Я был пьян. Это была шутка.

— Ты не хочешь на ней жениться. На Люцилле.

Он привалился к перилам. Рии показалось, что его сейчас стошнит. Но он справился с собой и попытался, как обычно, поднять брови и осадить собеседника презрительной улыбкой.

— Да что ты говоришь? Неужели? Так что же ты мне посоветуешь?

— Напиши записку, — ответила Рия, как будто он спрашивал серьезно. — Сядь в машину и поезжай в Калгари.

— Вот прямо так вот.

— Если хочешь, я поеду с тобой до Торонто. Там ты меня высадишь. Я поживу в Христианской ассоциации молодых женщин, пока не найду какую-нибудь работу.

Она и правда собиралась это сделать. Она всегда клялась, что именно так и намеревалась поступить. Сейчас она чувствовала себя свободней и ее еще сильней ослепляла собственная смелость, чем вчера ночью, когда она была пьяна. Она строила планы на дальнейшую жизнь и давала советы, как будто это было проще простого. Понадобится несколько дней — может быть, даже недель, — чтобы в полной мере осознать все, что она сказала и сделала.

— Ты на карту смотрела когда-нибудь? — спросил Уэйн. — От нас до Калгари не едут через Торонто. От нас нужно ехать до Сарнии, там через границу, через Штаты в Виннипег, а оттуда в Калгари.

— Ну тогда высадишь меня в Виннипеге, это даже лучше.

— У меня только один вопрос. Ты голову в последнее время проверяла?

Но Рия не отступила и даже не улыбнулась. Она только сказала:

— Нет.

Когда Рия заметила Юни, та возвращалась домой. Юни с удивлением обнаружила, что тропа, идущая вдоль реки, вся заросла колючими плетями ежевики. Когда Юни наконец продралась сквозь заросли и оказалась у себя во дворе, руки и лоб у нее были исцарапаны и окровавлены, а в волосах запутались обрывки листьев. И еще у нее одна сторона лица была грязная — оттого, что ее прижимали к земле.

На кухне Юни обнаружила своих родителей, а кроме них, еще тетю Мюриель Мартин, начальника полиции Нормана Кумбса и Билли Дауда. Когда мать Юни позвонила тете Мюриель, отец встрепенулся и сказал, что позвонит мистеру Дауду. Он работал у Даудов в молодости и теперь вспомнил, как во всех чрезвычайных ситуациях посылали за мистером Даудом, отцом Билли.

— Он умер, — сказала мать Юни. — Вдруг еще нарвешься на нее.

Она имела в виду миссис Дауд, известную своей вспыльчивостью.