Тайна, не скрытая никем - [45]

На этом я сдалась и погрузилась в грезы о том, как выглядела бы моя жизнь с Нельсоном. Будь мое предсказание точным, оно выглядело бы так.

Он приезжает в Викторию. Но ему не нравится работать в магазине, прислуживать покупателям. Он устраивается преподавать в школу для мальчиков, мажорное заведение, где его простонародный грубоватый вид, манеры хулигана с рабочей окраины скоро завоевывают ему всеобщую популярность.

Мы переезжаем из квартиры в «Дарданеллах» в просторный собственный дом в нескольких кварталах от моря. Мы заключаем брак.

Но с этого момента начинаем отдаляться друг от друга. Я беременею. Нельсон влюбляется в мать ученика. Я влюбляюсь во врача-стажера, с которым познакомилась в роддоме.

Мы проходим через все это — Нельсон и я. Заводим еще одного ребенка. Обрастаем мебелью, друзьями, традициями. В определенное время года слишком часто ходим в гости и регулярно заговариваем о том, чтобы начать новую жизнь, уехать куда-нибудь далеко, где нас никто не знает.

Мы отдаляемся друг от друга, потом снова сближаемся, отдаляемся, сближаемся и так далее.

Войдя в магазин, я увидела, что у двери стоит мужчина и смотрит одновременно в окно и на улицу, а потом переводит взгляд на меня. Невысокий мужчина в плаще и фетровой шляпе. Мне показалось, что он переодет. Переоделся, чтобы над кем-то подшутить. Он двинулся ко мне и толкнул меня в плечо, и я вскрикнула, словно меня в жизни еще так не пугали. Собственно, так оно и было. Потому что это в самом деле оказался Нельсон, который приехал заявить на меня свои права. Или, во всяком случае, взглянуть мне в глаза и посмотреть, что получится.

«Мы были очень счастливы».

«Я часто чувствовала себя совершенно одинокой».

«В жизни всегда есть место новым открытиям».

«Дни и годы пролетали мимо, сливаясь в одно размытое пятно».

«В целом я довольна».

Со двора епископа Лоттар выходила в длинном плаще, который ей выдали, возможно, чтобы спрятать ее лохмотья или уменьшить идущий от нее дурной запах. Слуга консула обратился к ней по-английски, объясняя, куда они идут. Она поняла, но не смогла ответить. Еще не совсем стемнело. Можно было различить бледные очертания роз и апельсинов епископского сада.

Слуга епископа стоял у ворот, придерживая открытые створки.

Самого епископа она так и не увидела. И францисканца не видела с тех пор, как он пошел в дом за слугой епископа. Уходя, она позвала его. Она не знала его имени, поэтому закричала: «Xoti! Xoti! Xoti!» — что по-гегски означало «вождь» или «хозяин». Но ответа не было, а консульский слуга нетерпеливо замахал фонарем, показывая, куда нужно идти. Свет случайно упал на францисканца, который стоял, спрятавшись за деревом. Лицо, такое же бледное, как бледны были апельсины в этом свете, выглядывало из кроны. Вся его смуглота куда-то подевалась. Одно только бесцветное лицо висело среди ветвей — на нем читалась меланхолия, но совершенно безличная и ничего не требующая. Такое лицо может быть у преданного Богу, но гордого апостола на витраже. Потом лицо исчезло, и у нее перехватило дыхание — она поняла, но слишком поздно.

Она звала его, не переставая, и, когда пароход пристал в порту Триеста, он ждал ее на пристани.

Тайна, не скрытая никем

В субботу был отличный день —

Мы все пошли в поход.

Мисс Джонстон, как всегда, не лень

Вести отряд из К.О.Д.[8]

— А ведь они могли бы и не пойти, — сказала Фрэнсис. — Потому что в субботу утром дождь лил как из ведра. Они полчаса ждали в подвале Объединенной церкви, и она сказала: «Перестанет, никуда не денется! Мне еще ни разу не случалось отменять поход из-за дождя!» Теперь-то, наверно, она думает, что уж лучше бы лило весь день. Тогда все обернулось бы совсем по-другому.

Но дождь перестал, они отправились в поход, а вскоре стало так жарко, что мисс Джонстон позволила девочкам зайти в дом к фермеру; хозяйка вынесла им кока-колу, а хозяин разрешил взять шланг и облиться водой, чтобы стало попрохладней. Девочки выхватывали друг у друга шланг и откалывали всякие штучки.

— Мэри Кей рассказывала, что Хезер Белл вела себя хуже всех остальных, что она была самая нахальная, отнимала шланг и старалась попасть водой другим девочкам в нехорошие места, — сказала Фрэнсис. — Теперь ее пытаются выставить эдаким невинным ягненком, но факты против нее. Может, она заранее уговорилась с кем-нибудь встретиться. С мужчиной, я имею в виду.

— Ну это уже фантазии, — сказала Морин.

— Ну как хотите, а я не верю, что она утонула, — сказала Фрэнсис. — Ни за что не поверю.

Водопады на реке Перегрин были совсем не похожи на те водопады, которые обычно рисуют на картинах. Там просто вода стекала по известняковым уступам — невысоким, шесть-семь футов[9] самое большее. В одном месте за сплошной завесой падающей воды была сухая пещерка, а кругом в известняковых плитах — много ямок со сглаженными краями, размером немногим больше обычной ванны. В них стояла спокойная, нагретая солнцем вода. Чтобы утонуть в такой ямке, нужно очень сильно постараться. Но и там всё проверили — девочки бегали кругом, звали Хезер, заглядывали в ямы и даже пролезли в тесное сухое пространство за шумящей водной стеной. Девочки поскальзывались на голых камнях, вопили, промокали насквозь и в конце концов вываливались наружу сквозь водяную завесу. Наконец мисс Джонстон крикнула, чтобы все возвращались к ней.