Тайна мраморного херувима - [19]

— Ну, теперь ты мне веришь? — спросила Холли.

— К сожалению, ты оказалась права, — понизив голос, согласилась Трейси. — Но мы скоро это выясним, потому что я чувствую легкий сквознячок — по-видимому, мы уже близко от верхней площадки… Пошли!

Одним рывком девочки одолели оставшиеся ступеньки, мысленно готовясь к встрече с загадочным преследователем.

Наконец, они вышли через дверь на открытую площадку наверху башни. Холли приложила палец к губам и сделала знаки подругам, чтобы они встали возле двери за ее спиной.

Стараясь не шелохнуться, затаив дыхание, они ждали неизвестного противника, слушая звук приближающихся шагов.

Когда он вышел на площадку, девочки окружили его, и Трейси торжествующе воскликнула:

— Ага! Попался!

И тут же они заморгали от удивления — их пленником оказался мальчишка в больших круглых очках. Он ужасно перепугался.

ГЛАВА VIII Квазимодо

— Пожалуйста, отпустите меня! — Он говорил по-английски, но с сильным французским акцентом, и его голос дрожал от страха. — Я не сделал ничего плохого!

Холли поняла, что он примерно ее ровесник, хотя и на полголовы ниже. У него были темные, коротко стриженные волосы, а одет он был в джинсы и ярко-красную куртку. Он глядел на девчонок сквозь очки в тяжелой оправе и совсем не походил на преступника, однако Холли не собиралась его так просто отпускать.

— Ты следил за нами, — строгим тоном заявила она. — И не пытайся отпираться — мы слышали твои шаги на лестнице.

— Ну и что тут плохого? — Мальчишка выдавил через силу слабое подобие улыбки. — А кого вы ожидали увидеть? Квазимодо?

— Квази-кого? — Трейси уставилась на него. — Ты о чем говоришь?

— Это такой горбун из романа Гюго «Собор Парижской Богоматери», — спокойно объяснила Белинда. — Мальчик пытается шутить.

— Нам сейчас не до шуток, — буркнула Холли. — Мне кажется, мы должны отвести его в полицию.

— Не надо, пожалуйста!.. — С лица мальчишки пропала улыбка. — Я должен с вами поговорить — это очень важно… Пожалуйста, выслушайте меня, а уж потом, если хотите, можете позвонить в полицию.

— Ладно, валяй — выкладывай, — разрешила Холли и мрачно добавила: — Но только предупреждаю — чтоб все честно.

К этому времени еще несколько туристов из тех, кто одолел винтовую лестницу, теперь глазели на них. Они вскарабкались сюда, чтобы полюбоваться видом города и ближе рассмотреть каменные горгульи, свысока глядевшие отсюда на улицы Парижа, — и теперь заинтересовались еще одним неожиданным зрелищем.

— Простите, я не могу говорить здесь, — сказал мальчишка и неуютно поежился. — Давайте спустимся вниз и подыщем более подходящее место!

Холли только теперь заметила, что вокруг них собралась небольшая толпа, однако она не собиралась так просто отпускать этого юного очкарика-шпиона.

— Ладно — только не думай, что мы дадим тебе улизнуть! — твердо заявила она. — Я пойду вниз первая, а ты за мной — и без фокусов. Мои подруги будут идти позади, так что ты от нас никуда не денешься.

Спускаться вниз по винтовой лестнице было намного проще, чем подниматься наверх, и очень скоро они уже стояли на площади возле собора.

Холли почти прокричала, перекрывая гул машин и голоса прохожих:

— Тут тоже невозможно говорить — нам нужно подыскать какое-нибудь более спокойной место, где нам никто не помешает.

— Не беспокойтесь, я знаю такое место, — сказал мальчишка. — Здесь, за углом, идите за мной.

— Благодарю покорно, но я лучше пойду рядом, — заявила Холли, цепко хватая его за руку.

— Как хочешь, только я и не собираюсь убегать, честное слово, — заверил ее мальчишка. — Я сам хочу с вами поговорить, вот почему я и ходил за вами.

Он провел их по тихой улице до уединенного сквера, примыкавшего к восточной стене собора. Среди деревьев виднелись цветочные клумбы и свежеподстриженные газоны; молодая женщина гуляла с коляской, в которой сидел малыш, а несколько пожилых мужчин и женщин сидели на скамьях, наслаждаясь весенним солнцем.

Мальчишка показал на две скамьи в дальнем углу сквера, стоявшие на достаточном удалении от чужих ушей.

— Тут нас никто не услышит, — сказал он девочкам.

Когда они сели, Холли сказала:

— Ладно, ну теперь-то ты расскажешь нам, в чем дело?

Белинда добавила:

— Но прежде всего представься нам, кто ты такой, будь так любезен, чтобы мы знали, с кем разговариваем.

Он поднял одну бровь.

— Вообще-то, это не так важно, но раз уж вы спросили, то я отвечу: меня зовут Марк, мне шестнадцать лет, и я живу в Париже.

— Марк? А дальше? — не унималась Белинда. — Фамилия у тебя есть?

Он пожал плечами:

— Ладно — меня зовут Марк Жан-Пьер Джонс.

— Джонс? — недоверчиво повторила Трейси. — Ой, ладно тебе врать! По-моему, это вовсе не по-французски.

— Моя мама француженка, а отец был англичанин, поэтому я с детства знаю оба языка.

Холли перебила его:

— Ты сказал, что твой отец был англичанин?

— Да, — ответил мальчишка, потом, после недолгих колебаний, добавил: — Он умер два года назад.

— Извини, — сказала Холли.

— Не нужно извинений. Я уже привык к этому.

Через минуту Холли заявила:

— Но все равно я все-таки не понимаю — зачем ты ходил за нами все утро?

— Это получилось случайно; я ехал с вами в одном поезде метро и сразу вас узнал и решил, что должен с вами поговорить. Я шел за вами всю дорогу до собора, пытаясь набраться для этого смелости.