Тайна Кара-Ташского подземелья - [18]

— У-у… как в сказке! — воскликнул Трофим после долгого молчания.

— Да-а, — кивнул Турсунбек. — Айда к свету.

Спустя минуту приятели стояли, ослеплённые лучом света, который весело струился из скалистого свода. Луч столбом упирался в небольшую лужицу, пронизывая её до дна.

Трофим нагнулся, всколыхнул зеркальную поверхность воды. На стенах грота забегали, заиграли зайчики, На душе у ребят стало веселее.

— Давай осмотрим грот, — сказал Турсунбек. — Какие попадутся породы, неси сюда… Отберём для коллекции.

Ребята разошлись в разные стороны. Но не прошло и минуты, как Турсунбек закричал:

— Трошка! Что я нашёл!..

К нему подскочил Трофим.

— Гляди-ка, — в руках Турсунбека ярко блестел острогранный камень. Он весь точно светился изнутри, вспыхивал, сверкал радужными цветами.

— Я знаю!.. — возбуждённо проговорил Турсунбек, — вот эти красные прослойки называются «кровь дракона», это — киноварь, из которой вырабатывается ртуть. Здорово, а?!

Дети переглянулись со счастливыми улыбками: в глазах обоих читалось исследовательское любопытство, страсть к загадочным открытиям. Опережая друг друга, приятели бросились к месту находки рудоносного куска породы. Здесь много было осколков с острыми гранями, как будто только что отбитых рукой человека.

Мальчики углубились в небольшую нишу. На её овальных стенах были отчётливо видны клиньевые и зубильные насечки.

— Кто здесь был? — удивился Турсунбек.

Трофим на носках приблизился к нему:

— А вдруг кто-нибудь из темноты следит за нами, что тогда?

— Нет, — шёпотом заговорил Турсунбек — Это, наверное, старинный рудник. Нам преподаватель истории рассказывал, что давным-давно в наших горах древние рудокопы добывали золото, свинец, ртуть. Тысячи и тысячи лет прошли с тех пор. И вот только теперь мы обнаружили эти разработки. А может быть, здесь сохранились какие-нибудь необыкновенные предметы тех времён.

Ребята решили обследовать весь грот.

Осматривая одну из сторон грота со множеством ходов в другие подземные камеры, они вдруг наткнулись на груду камней, которая напоминала форму надгробного холмика. Дети сначала остановились в недоумении, затем медленно пошли в обход.

— Стой! — Турсунбек резко схватил Трофима за плечо, тот вздрогнул. — Винтовка!

Трофим всмотрелся в нагромождения камней и увидел среди них торчащее в их направлении дуло винтовки, С раскрытым ртом он обернулся к Турсунбеку.

— Бежим!

— Тише!

Оба крепко схватились за руки и, задержав дыхание, воззрились на каменный холмик. Ни звука. Вокруг могилы возвышались неподвижные сталагмиты, казалось, это были молчаливые стражи, охраняющие покой неизвестного.

— Идём!

— Боишься?

Не меняя позы, Трофим пожал плечами.

— Вот так находка, — негромко оказал Турсунбек, — загадочно, верно?

— Угу, — тоскливо буркнул Трофим, — идём отсюда.

Турсунбек молча, движением руки остановил друга и осторожно, крадущейся походкой обошёл могилу, с противоположного её конца приблизился, взялся за винтовку. Раздался протяжный скрежет.

Турсунбек отскочил назад. Постояв немного, снова двинулся вперёд, но на этот раз смелее, решительнее. Взобравшись на вершину холмика, поднял из-под ног винтовку и стал внимательно рассматривать её.

Винтовка была без приклада, вся изъедена ржавчиной. Турсунбек взялся за головку рукоятки, затвор скрипнул и свободно открылся. Выдернул его на себя, он заглянул в патронник и прошептал:

— Смотри…

— Что там? — подскочил к нему Трофим и внимательно стал следить за движением рук приятеля.

Турсунбек открыл крышку магазинной коробки, и на его ладонь выпал небольшой бумажный пакет, густо смазанный ружейным маслом.

— Вот! — легко вздохнув, сказал он и быстро начал разворачивать пакет. Вскоре показался клочок пожелтевшей бумажки, мелькнули строчки букв, крупно написанных химическим карандашом.

— Это… это как его… тайное письмо.

Ребята удивлённо переглянулись и, впившись глазами в текст, наперебой заговорили:

— «Бой в Кара-Ташском ущелье»…

— О пограничниках!..

— А вот: «Нам сообщил…»

— О Каримке каком-то…

— Ну-ка, читай всё сначала!

Турсунбек уселся на корточки, расправил лист, загудел мальчишеским баском. И в воображении ребят стали рисоваться картины далёкого прошлого…

1920 год. Звёздной ночью по каменному карнизу скакал всадник. Вот он спустился в широкую долину и помчался намётом к белеющим вдали баракам пограничной заставы. У небольшого домика, обвитого со всех сторон диким виноградом, он остановился. На раздавшийся конский топот выбежал начальник заставы, рослый детина богатырского телосложения с глубоким сабельным шрамом на правой щеке. Это — смелый, решительный и закалённый в боях командир, перенёсший много испытаний и невзгод за свою тридцатилетнюю жизнь, по прозвищу Громобой.

— Что такое, малыш?..

— Товарищ начальник! Там, за перевалом… в Кара-Таше басмачи…

— Фу, чёрт… Это опять тот курбаши «Свиная морда». Подожди, а как тебя звать? Ты откуда?

— Я — Карим… На наш кыштак напали басмачи… Меня послали… едемте!

— Сейчас, малыш, — проговорил Громобой и скрылся за дверью.

Вернулся он с рожком, протрубил боевую тревогу. На его зов со всех сторон прискакали пограничники в полном боевом снаряжении. Начальник заставы сел на лошадь, приведённую дежурным бойцом, и отряд двинулся в путь. Преодолев перевал, отряд выехал на горное плато, окружённое редким кустарником и грядой скал впереди. Внезапно со всех сторон из укрытий открылась стрельба из винтовок, ружей, пулемётов.