Тайна исповеди - [56]
Да… Немцы по-любому были не лишние в Ижевске. Это очень правильно, что их привезли: нельзя было пренебрегать такой возможностью. Немецкая, пусть даже немецко-фашистская, точность всегда высоко ценилась. Так-то вон разбери «мерс», изучи детали — и сделай такой же. В чем, казалось бы, проблема?
Как бы то ни было, после долгих мучений автомат АК-47 был наконец запущен в серийное производство — и принят на вооружение в 1949 году. Шесть лет это тянулось! От постановки задачи — до ее решения. Из них три года — это уже с участием целого батальона отборных немецких конструкторов!
Нет, подождите — как так не в 1947-м? Он же называется — АК-47? А так. Даю вам цитату из документа:
«После испытаний модификаций АК-46, не менее года инженер-капитан В. Ф. Лютый, инженер-майор В. С. Дейкин и курируемый сержант М. Т. Калашников (в тройке вместо Зайцева теперь МТ. — ИС) работают над созданием образца для новых испытаний. Акта полигонных испытаний АК-46 не существует (вот как? — ИС) — известно лишь, что „недостатки отдельных узлов и деталей АК-46, выявленные в ходе полигонных испытаний, заставили в чрезвычайно сжатые сроки пересмотреть и радикально изменить устройство ударно-спускового механизма, газового двигателя и компоновку ствольной коробки“».
Ого, сколько всего поменяли! А что ж тогда оставили без изменений? Ну, приклад, к примеру… Шомпол… Работы было много. Короче, немцы подоспели как раз вовремя. Просто Бог их послал.
Но казенные наши патриоты и по этому поводу тоже давали гневную отповедь «клеветникам России».
Во-первых, оружейники, наш и их, якобы жили в разных городах! От Тулы до Ижевска вон сколько пилить. (Ха-ха. Это мы уже обсудили.)
Во-вторых, — кипятились они, — подумаешь — внешнее сходство! Но в оружии, да и вообще в жизни, часто самое главное — это концепция, которая отражается во внешнем виде, в компоновке! Хуго Шмайссер создал военную моду на десятилетия вперед. Даже наше «Военное обозрение» писало про StG 44:
«Именно эта винтовка стала прототипом легендарного автомата Калашникова и не менее знаменитой FN FAL, бельгийской штурмовой винтовки».
Которую даже чуть не приняли на вооружение американцы, они обещали и под это дело договаривались о стандарте единого натовского патрона, тоже промежуточного… Но — кинули европейских партнеров. В этом патроне, вы понимаете, как минимум половина успеха этого нового вида стрелкового оружия.
В-третьих, нас уверяют, что снаружи автоматы наши случайно похожи, но внутри-то всё разное, так что вот! В доказательство предъявляют фотки, а на них какие-то железки, в смысле — части затвора. Поди в них там разберись! Чаще всего штатские, рассматривая такие картинки, только сопят. А квасные патриоты орут:
— Вот, в отличие от АК, ствол запирается у немцев перекосом затвора! (Кажется, это самый главный аргумент.) Что это плохо, мы знаем по винтовке Токарева — ее то и дело клинило! А у нас — поворот затвора! Это совсем другое дело. То-то же!
Спору нет, токаревская винтовка капризна, на нее жаловались фронтовики. Немцы тоже были в курсе — небось, не меньше других интересовались трофеями. Но тут есть одна тонкость. Вот этот перекос затвора плох только для винтовочного патрона, он длинный, его то и дело клинило. Что же касается патрона промежуточного, укороченного, — то там с этим проблем, считай, и не было. У кого-то язык повернется назвать немцев плохими инженерами? Бездарными оружейниками?
Авторство этой идеи — чтоб ствол запирался поворотом затвора — казенные патриоты приписывают МТ. И он сам себе — тоже приписывал, говорил про это в разных интервью. Однако ж лень верить в то, что он не слыхал про того же самого Мондрагона. Или про американскую автоматическую винтовку М1 Garand, которая широко применялась в ходе ВМВ. Или — про немецкую Fg-42 (Fallschirmjagergewehr 42, конструктор — Луис Штанге), которой вооружались десантники. И про многие другие винтовки и автоматы. Из которых наиболее интересна Mb42 (W), которая участвовала в немецком конкурсе. И чем же? Да тем, что там, в отличие от Шмайссера, ствол запирался как раз тем самым поворотом затвора, а не перекосом. Почему на немецком конкурсе она уступила конкуренту, то бишь Шмайссеру? Поди теперь разберись. Еще про эту MKb.42 (W). Буква W, которая в скобках — это не что иное, как Walther, который в рекомендациях и моих похвалах не нуждается. (Знавал я, кстати, девицу с такой фамилией.) Эта штурмовая винтовка любопытна еще и тем, что дико похожа на наш АК! Куда больше, чем новый шмайссер. Смотришь — и аж прям неловко делается. При том что я ни в коем случае не желаю умалить заслуг МТ. А вот победивший в нашем конкурсе, в Наркомате вооружений, в 1946-м, автомат Судаева АС-44 — больше смахивал как раз на StG 44! Там даже рукоятка откидывалась вниз, как у шмайссера. О вкусах не спорят, так, просто к слову пришлось. И затвор там, что характерно, был чисто шмайссеровский, он запирал ствол как раз тем самым перекосом. И ничего страшного! Всё-таки это всё необычайно забавно…
Как мы помним, именно Судаев с этим своим автоматом выиграл конкурс. Не под его ли АС-44 после смерти Судаева и привезли немцев? Раз уж автомат Судаева так похож на StG 44? Эхе-хе… Не покидает меня эта мысль.
Два циничных алкоголика, два бабника, два матерщинника, два лимитчика – хохол и немец – планомерно и упорно глумятся над русским народом, над его историей – древнейшей, новейшей и будущей…Два романтических юноши, два писателя, два москвича, два русских человека – хохол и немец – устроили балаган: отложили дела, сели к компьютерам, зарылись в энциклопедии, разогнали дружков, бросили пить, тридцать три раза поцапались, споря: оставлять мат или ну его; разругались на всю жизнь; помирились – и написали книгу «Ящик водки».Читайте запоем.
Эта книга — рвотное средство, в самом хорошем, медицинском значении этого слова. А то, что Кох-Свинаренко разыскали его в каждой точке (где были) земного шара, — никакой не космополитизм, а патриотизм самой высшей пробы. В том смысле, что не только наша Родина — полное говно, но и все чужие Родины тоже. Хотя наша все-таки — самая вонючая.И если вам после прочтения четвертого «Ящика» так не покажется, значит, вы давно не перечитывали первый. А между первой и второй — перерывчик небольшой. И так далее... Клоню к тому, что перед вами самая настоящая настольная книга.И еще, книгу эту обязательно надо прочесть детям.
Выпьем с горя. Где же ящик? В России редко пьют на радостях. Даже, как видите, молодой Пушкин, имевший прекрасные виды на будущее, талант и имение, сидя в этом имении, пил с любимой няней именно с горя. Так что имеющий украинские корни журналист Игорь Свинаренко (кликуха Свин, он же Хохол) и дитя двух культур, сумрачного германского гения и рискового русского «авося» (вот она, энергетика русского бизнеса!), знаменитый реформатор чаадаевского толка А.Р. Кох (попросту Алик) не стали исключением. Они допили пятнадцатую бутылку из ящика водки, который оказался для них ящиком (ларчиком, кейсом, барсеткой, кубышкой) Пандоры.
Одну книжку на двоих пишут самый неформатно-колоритный бизнесмен России Альфред Кох и самый неформатно-колоритный журналист Игорь Свинаренко.Кох был министром и вице-премьером, прославился книжкой про приватизацию — скандал назывался «Дело писателей», потом боями за медиа-активы и прочее, прочее. Игорь Свинаренко служил журналистом на Украине, в России и Америке, возглавлял даже глянцевый журнал «Домовой», издал уйму книг, признавался репортером года и прочее. О времени и о себе, о вчера и сегодня — Альфред Кох и Игорь Свинаренко.
Широко известный в узких кругах репортер Свинаренко написал книжку о приключениях и любовных похождениях своего друга. Который пожелал остаться неизвестным, скрывшись под псевдонимом Егор Севастопольский.Книжка совершенно правдивая, как ни трудно в это поверить. Там полно драк, путешествий по планете, смертельного риска, поэзии, секса и – как ни странно – большой и чистой любви, которая, как многие привыкли думать, встречается только в дамских романах. Ан нет!Оказывается, и простой русский мужик умеет любить, причем так возвышенно, как бабам и не снилось.Читайте! Вы узнаете из этой книги много нового о жизни.
Новая книга репортера Свинаренко, как всегда, о самом главном в жизни.Профессия этого человека – предаваться размышлениям и пытаться понять, что же с нами происходит и в чем смысл происходящего. Иногда это ему удается. Какие-то его предсказания даже сбылись – например, о кризисе.Пишет он не только много, но и старательно, дает качественный штучный продукт – а сейчас это не очень модно. Но тем не менее он не бросает своего занятия.Почему?
«Автор объединил несколько произведений под одной обложкой, украсив ее замечательной собственной фотоработой, и дал название всей книге по самому значащему для него — „Соло для одного“. Соло — это что-то отдельно исполненное, а для одного — вероятно, для сына, которому посвящается, или для друга, многолетняя переписка с которым легла в основу задуманного? Может быть, замысел прост. Автор как бы просто взял и опубликовал с небольшими комментариями то, что давно лежало в тумбочке. Помните, у Окуджавы: „Дайте выплеснуть слова, что давно лежат в копилке…“ Но, раскрыв книгу, я понимаю, что Валерий Верхоглядов исполнил свое соло для каждого из многих других читателей, неравнодушных к таинству литературного творчества.
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Старость, в сущности, ничем не отличается от детства: все вокруг лучше тебя знают, что тебе можно и чего нельзя, и всё запрещают. Вот только в детстве кажется, что впереди один долгий и бесконечный праздник, а в старости ты отлично представляешь, что там впереди… и решаешь этот праздник устроить себе самостоятельно. О чем мечтают дети? О Диснейленде? Прекрасно! Едем в Диснейленд. Примерно так рассуждают супруги Джон и Элла. Позади прекрасная жизнь вдвоем длиной в шестьдесят лет. И вот им уже за восемьдесят, и все хорошее осталось в прошлом.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.
Франсин Проуз (1947), одна из самых известных американских писательниц, автор более двух десятков книг — романов, сборников рассказов, книг для детей и юношества, эссе, биографий. В романе «Изменившийся человек» Франсин Проуз ищет ответа на один из самых насущных для нашего времени вопросов: что заставляет людей примыкать к неонацистским организациям и что может побудить их порвать с такими движениями. Герой романа Винсент Нолан в трудную минуту жизни примыкает к неонацистам, но, осознав, что их путь ведет в тупик, является в благотворительный фонд «Всемирная вахта братства» и с ходу заявляет, что его цель «Помочь спасать таких людей, как я, чтобы он не стали такими людьми, как я».