Тайна и ложь - [83]

— А ты будь дома.

— Почему?

— Я иду с другим человеком.

Отец открывает дверь и выходит из комнаты. Ёнчжун следует за ним и хватает его за рукав.

— Отец, мне надо кое о чем спросить у вас.

Отец проходит по террасе, спускается по ступеням и уже выходит в ворота.

— Отец!

Ёнчжун зовет его, но он уже исчезает за воротами, и длинные тесемки его одежды резко летят за ним.

— Отец, мне надо кое о чем спросить у вас!

На каменных ступенях террасы нет ничего, и Ёнчжун, не находя свою обувь, лишь нервно топчется на краю деревянного настила.

В молодые годы отец на стройку всегда надевал куртку, но с возрастом стал ходить в европейском костюме. В национальной одежде появлялся редко. В памяти Ёнчжуна так было лишь в детстве на праздниках в поселке и на дедушкиных похоронах. Во сне та комната с напольными подушками и письменным столом была не маленькой комнатой в отцовском доме, а напоминала дедушкину гостиную. И то, что Ёнчжун без стеснения схватил отца за рукав, не соответствовало яви. Только лицо и голос отца были настолько близки и реальны, что, казалось, отец точно ответил бы на вопрос сына, если бы тот еще немного удерживал его.

Ёнчжун заснул, приняв лекарство от простуды, и, очевидно, хорошо пропотел. Он так и остался лежать на мокрой постели, равнодушно глядя в окно без занавесок. Теперь уже известно, кто такая Чон Мёнсон, и кто такая женщина, родившая отцу дочь. Почему отец выбрал именно эту женщину, он не хотел спрашивать. Почему отец велел во что бы то ни стало продать этот дом и вырученные от продажи деньги отдать Чон Мёнсон, с которой не было никакой связи, почему он возложил это дело на сыновей и сделал это так, чтобы раскрылась тайна, хранимая им всю жизнь? Об этом не стоило и спрашивать. Чем глубже человек проникает в истину, тем больше омерзительного обнаруживает. Если это так, то о чем с такой настойчивостью он хотел спросить? Может быть, ему хотелось узнать, с кем отец собирался пойти на поминки, оставив его, Ёнчжуна, дома?

Привыкая к предрассветному небу, которое незаметно начало проясняться, Ёнчжун медленно приходил в себя после сна. Приподнявшись, он потянулся за пачкой сигарет, лежавшей в изголовье, но рука застыла в воздухе. На ладони осталось пережитое во сне ощущение от прикосновения к холодной руке отца. Ёнчжун до сих пор думал, что у него нет ничего, о чем он хотел бы спросить отца. После похорон матери они не встречались, поэтому он не мог даже знать, как выглядел отец последние два года жизни. Но он не был рядом с отцом в его предсмертные часы, и это, возможно, означало, что он не смог навсегда расстаться с ним. Время расставания — миг, и дважды не дается. Как бы горячо не стремилась душа Ёнчжуна хотя бы на мгновенье удержать отца и произнести хотя бы одно слово, невозможно еще раз открыть окончательно закрывшуюся дверь времени. Сейчас уже нельзя сказать отцу никаких слов, будь то оправдание или осуждение, и из-за того, что сейчас уже ничего нельзя изменить или вернуть, Ёнчжун настолько реально ощутил разрыв с отцом, что даже задрожал, и это чувство, как боль, сдавило грудь.

Вместе с шумом машин просыпался город. Равнодушная тишина, окутав совершенно пустую стену без единой картинки, как всегда, находилась рядом с ним. Пронесся еще один очередной неправдоподобный утренний сон и разбудил его. Это было утро, знакомое одинокому человеку.

ИСЧЕЗНУВШЕЕ НАЧАЛО

1

Когда-то наведением порядка в окрестностях вдоль скоростных дорог называли полный снос хижин с соломенными крышами — символ бедности — и строительство цементных домов, крытых шифером. Но Ёнчжун предложил съехать со скоростной трассы не из-за унылого и однообразного вида. В отличие от помощника, Ёну за рулем почти все время молчал. Поразительно, но в голове Ёнчжуна безо всяких помех все время крутилась «Песня скоростных дорог». Во время учебы в начальной школе К. эту песню следовало исполнять хором, и на каждом утреннем собрании наравне с «Образовательным уставом граждан» ее заучивали наизусть. И хотя она ужасно надоела, иногда крутилась на языке.

В начальной школе Ёнчжун прочитал рассказ для детей под названием «Ноль баллов — сто баллов». Главный герой — староста класса, всегда первый по успеваемости, его хвалят учителя. Но все меняется с приходом нового ученика из другой школы, который учится отлично. Похвала учителя и зависть детей переходят к новому ученику, а встревоженный староста даже по ночам пробует заниматься, но перегнать новичка не может. В последний день экзаменов учитель просит старосту помочь ему выставить баллы, и тот незаметно исправляет записи в экзаменационных листах новичка, чтобы оценка соперника оказалась ниже, чем у него самого. И на следующих экзаменах новичок неправильно пишет ответы и получает ноль баллов. На стенах школы повсюду обнаруживаются надписи «Ноль баллов — сто баллов». Рассказ заканчивается тем, что староста, роняя слезы, раскаивается в содеянном. Староста, вынужденный с самого начала вести неравную борьбу, потерпел полное поражение не только в учебе, но и в изобретательности, и показал себя безнравственным учеником. Несмотря на это, он должен был осудить самого себя, а иначе и быть не могло. Ради того, чтобы сохранить место первого ученика, староста должен был мучиться и переживать, но это не могло вызвать сочувствия к нему. А все потому, что мир на стороне сильных. Есть люди, которым уже за сорок, но они до сих пор видят во сне, как их забирают в армию. Так и Ёнчжун порой мучается во сне, видя себя провалившимся на экзамене.