Тайна «Хорнсрифа» - [33]

И вот уже три недели Кунерт лежит в госпитале в США. Казалось, что все его первоначальные опасения не сбылись. С ним обращались чрезвычайно вежливо и предупредительно. Он не мог понять, почему с ним, каким-то незаметным унтер-офицером, американцы так много возятся. Врачи были очень внимательны. Стоило ему высказать малейшее желание, как оно немедленно исполнялось. Кунерт чувствовал себя хорошо. Он был рад, что уехал из этой дыры — Арубы. Теперь, когда он находился в прекрасных условиях и ему с каждым днем становилось все лучше и лучше, моряк хотел во что бы то ни стало остаться в американском госпитале. Со временем к нему вернулась бодрость, и он начал интересоваться происходящими вокруг событиями, беседовать с обслуживающим персоналом, насколько это было возможно при сдержанности американцев.

Однажды в палате появились два санитара и молча поставили кровать Кунерта на тележку. Его провезли по длинному чистому коридору и поместили в пустой комнате с голыми стенами. Это озадачило Кунерта, тем более, что на все вопросы он получал уклончивые ответы. Несколько дней его уже не навещали врачи. Уколы ему делала грубая и неприветливая сестра. Она же давала лекарства. Моряк начал раздумывать над своим положением и попытался вспомнить последние часы «Хорнсрифа». Он вспомнил доктора Монро, которому он тогда проговорился на Арубе. Может быть, пребывание Кунерта на американской территории связано с тем, что он был военным моряком и служил на судне германских военно-морских сил? Он никак не мог найти ответа на этот вопрос.

Шли недели. Кунерт все еще в одиночестве лежал в. своей палате. Внимание к нему заметно уменьшилось. Нельзя сказать, что к нему стали относиться плохо, но интереса больше не проявляли.

На улице, в госпитальном саду, уже опадали листья. Шел ноябрь 1944 года. Однажды в палату к Кунерту вошли четверо. Каждый принес с собой стул, и они уселись полукругом около кровати больного.

Пришедшие представились сотрудниками военно-морского министерства и заявили, что они, поскольку мистер Кунерт уже почти совсем здоров, должны задать ему несколько вопросов. Все это было сказано очень вежливо. Но моряк, привыкший за свою жизнь только к приказам, насторожился. «Им что-то нужно от меня!»— подумал он и, инстинктивно натянув одеяло повыше к подбородку, внутренне приготовился к отпору.

Один из чиновников начал беседу:

— Из показаний капитана «Компоамор» Гомеса мы знаем, что ваше судно было потоплено в точке примерно тридцать шесть градусов северной широты и тридцать четыре градуса западной долготы. Вы, мистер Кунерт, проделали на вашем яле громадный путь.

Кунерт, соглашаясь, кивнул и почувствовал при этом удовлетворение и гордость. Ему показалось, что американцы восхищены его подвигом.

— А теперь будьте внимательны, — продолжал чиновник. — Мы не обидимся, если вы не ответите на наш вопрос. Вы честный моряк, были военнослужащим. И мы прекрасно понимаем, что вы считаете себя обязанным хранить военную тайну. Но нам нужна одна-единственная справка.

Кунерт задумался. Он ни в коем случае не хотел выдавать служебную тайну. Но, с другой стороны, он должен вести себя так, чтобы это ему не повредило. Прежде всего надо узнать, что эти чиновники хотят от него.

— Пожалуйста, — сказал он по-английски.

Чиновники улыбнулись:

— Мы бы предпочли говорить по-немецки… Итак, вы знаете, что ваше судно было потоплено торпедой?

— Конечно!

— Значит — подводной лодкой.

— Разумеется, подводной лодкой. Я в этом убежден.

— Но эта была не американская лодка…

— То есть как? — невольно вырвалось у Кунерта.

— Американская подводная лодка, несомненно, донесла бы о потоплении судна, и военно-морское командование немедленно узнало бы об этом. Вам понятно, мистер Кунерт?

— Но если… — заикаясь, начал Кунерт, — если американская лодка не вернулась в базу?

Один из чиновников, молча до сих пор сидевший у изголовья кровати, сказал:

— Вы можете фантазировать сколько угодно, можете верить или не верить, дело ваше. Однако мы знаем наверняка, что это была не американская подводная лодка и не лодка наших союзников.

— Вы можете поклясться в этом? — вырвалось у Кунерта.

— Поклясться-то мы можем, — с иронией заметил сидевший у изголовья, — но вы, наверное, посчитаете это за сказку, если я скажу, что спустя несколько недель после гибели вашего судна в море была найдена бутылка, которую в момент катастрофы, видимо, бросил кто-нибудь из ваших товарищей.

— Нет, господа, так не пойдет. Вы вообще не имеете представления, что бывает, когда такая коробка, как «Хорнсриф», идет ко дну?

Кунерт испуганно закусил губу. Американцы перехитрили его. Своей дурацкой историей они выманили у него название судна. Но четверо сделали вид, что ничего не случилось. Они были по-прежнему полны участия.

— Но так оно и есть. «Хорнсриф» потоплен немецкой подводной лодкой.

В голове Кунерта все перевернулось. Вновь ожили ужасные картины, которых никогда не забыть, снова все навалилось на него, как страшный кошмар.

— Немецкой… — захрипел он, — немецкой подводной лодкой… может быть… ведь мы оказались в операционном районе своих лодок…