Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах - [9]

– Я совершенно уверен, что вы женились на Рут из-за денег, – сообщил американец без всяких эмоций.

– А она вышла за меня замуж по большой любви? – раздался иронический вопрос зятя.

– Конечно, – подтвердил отец.

Дерек Кеттеринг несколько минут молча смотрел на американца, а потом задумчиво кивнул.

– Я вижу, что вы в это верите, – сказал он. – Когда-то я тоже верил, и уверяю вас, мой дорогой тесть, я очень быстро разочаровался.

– Не понимаю, к чему вы все это говорите, – признался ван Олдин, – да мне это и неинтересно. Вы чертовски плохо относились к Рут.

– А вот это правда, – легко согласился Дерек. – Но, знаете, она очень жесткая женщина. Вся в отца. Под этой ее розовато-белой мягкостью скрывается твердость гранита. О вас всегда говорили как об очень жестком человеке – так я, по крайней мере, слышал, – но Рут еще жестче. Вы ведь хотя бы любите одного человека на этом свете, а Рут никогда и никого не любила – и не полюбит.

– С меня достаточно, – решил ван Олдин. – Я пригласил вас сюда, чтобы честно и откровенно предупредить вас. Моя дочь заслужила немного счастья в этой жизни, и, запомните хорошенько, я для нее его добуду.

Кеттеринг встал, подошел к камину и выбросил в него сигарету. Когда он заговорил, его голос был еле слышен.

– Интересно, что вы хотите этим сказать? – поинтересовался он.

– А то, что вам лучше не пытаться защищаться в суде.

– Ах, вот как, – протянул молодой человек. – Это что, угроза?

– Думайте, как хотите, – ответил миллионер.

Кеттеринг поставил стул к столу и уселся прямо напротив американца.

– А если представить себе, что я, – мягко произнес он, – просто ради приличия, решил защищаться?

Ван Олдин пожал плечами.

– Послушайте вы, молодой идиот, у вас нет никаких шансов. Спросите вашего адвоката, и он вам все объяснит. Ваше поведение просто вызывающе, о нем говорит весь Лондон.

– Я слышал, что Рут все возмущается по поводу Мирей. На мой взгляд, это очень глупо с ее стороны. Я ведь ничего не говорю по поводу ее друзей.

– Что это вы имеете в виду? – резко задал вопрос американец.

Дерек Кеттеринг рассмеялся.

– Вижу, что вам далеко не все известно, сэр, – сказал он. – И вы, что совершенно естественно, смотрите на все предвзято.

Он взял свою шляпу и трость и направился к двери. А остановившись там, нанес свой последний удар:

– Я очень редко даю советы, но в данном случае я бы посоветовал, чтобы между вами и дочерью было побольше откровенности.

И он быстро вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, как раз в тот момент, когда американец стал подниматься из-за стола.

– И что, черт побери, он хотел этим сказать, – спросил сам себя Руфус, вновь опускаясь в кресло.

Чувство беспокойства вновь вернулось к нему.

Он пока еще не все понял во всем этом деле. Телефон стоял совсем рядом – ван Олдин схватил трубку и назвал номер дома дочери.

– Алло, алло, это Мейфэр, восемьдесят один девятьсот семь? Могу я поговорить с миссис Кеттеринг?.. Ах, ее нет дома?.. Она вышла на ланч? А когда вернется?.. Ах, вы не знаете?.. Очень хорошо. Нет, спасибо, никаких сообщений.

Миллионер со злостью трахнул трубкой по аппарату.

К двум часам он уже нетерпеливо ходил по комнате, ожидая появления Гоби.

Человечек появился в десять минут третьего.

– Ну? – рявкнул миллионер.

Но мистер Гоби не стал торопиться. Он уселся за стол, достал очень старую и потрепанную записную книжку и, глядя в нее, стал монотонным голосом зачитывать информацию. Американец внимательно слушал, и было видно, как настроение его постепенно улучшается. Закончив, Гоби уставился на корзинку для мусора.

– Отлично, – произнес миллионер. – Все предельно ясно. Суд пройдет без сучка без задоринки. Эти свидетельства из гостиницы… они, я надеюсь, настоящие?

– Железные, – ответил мистер Гоби и недоброжелательно посмотрел на позолоченное кресло.

– И он сейчас на мели? Вы говорите, что он пытается занять денег? Ну, правильно, под имя папаши он уже занял все, что мог… Когда просочатся слухи о разводе, ему больше никто не ссудит ни цента; более того, его обязательства могут скупить и предъявить к оплате. Гоби, мы его сделали: теперь он от нас никуда не денется.

Американец хлопнул рукой по столу – его безжалостное лицо светилось от предвкушения победы.

– Кажется, что эта информация, – сказал человечек тонким голосом, – вам, сэр, подошла.

– Сейчас мне надо на Керзон-стрит, – ответил миллионер. – Я ваш должник, Гоби. Просто блестящая работа.

На лице мистера Гоби появилась бледная улыбка удовлетворения.

– Благодарю вас, мистер ван Олдин, – произнес он. – Я стараюсь.

Прежде чем попасть на Керзон-стрит, ван Олдин заехал в Сити, где у него были назначены две деловые встречи. Обе закончились очень удачно, что только усилило его общую эйфорию.

Из Сити американец на подземке отправился на Даун-стрит. Когда он шел по Керзон-стрит, из дома № 160 появилась мужская фигура, которая повернула ему навстречу. На какую-то долю секунды миллионеру показалось, что навстречу ему идет сам Дерек Кеттеринг – по крайней мере, фигура была очень похожа, – но, подойдя ближе, ван Олдин увидел совсем незнакомого человека. Они прошли мимо друг друга. Хотя нет, мужчина не был абсолютным незнакомцем – лицо его показалось американцу смутно знакомым, и в его голове это лицо ассоциировалось с чем-то плохим и неприятным. Тщетно он напрягал память – образ все время куда-то ускользал. Руфус был совершенно сбит с толку.