Тайна гибели Сергея Есенина. «Черный человек» из ОГПУ - [135]
Немного позже в другом стихотворении он пишет: «Себя усопшим в гробу я вижу». Как будто предчувствуя близкую разлуку с семьей, Есенин за последние полтора года 7 раз приезжал в свое село Константиново. После одного из приездов он написал такие пророческие слова:
Поэт Анатолий Мариенгоф был свидетелем неоднократных попыток Есенина к самоубийству: «Резал вены осколком стекла, пытался заколоться кухонным ножом». После ухода Эрлиха Есенин остался один в номере, один со своими мятущимися мыслями и страхами, которые обычно охватывали его в вечернее и ночное время. Рядом не было ни одной живой души, которая помогла бы развеять их. Сумрак и безмолвие ночи были единственными свидетелями последних минут жизни поэта. Никто не увидел его прощального взгляда в ночную тьму, не услышал последнего тяжкого вздоха. Петля вокруг шеи подвела роковую черту под его беспокойную жизнь. Когда погас последний луч сознания, сердце его, по всей видимости, еще тревожно трепетало, оно умирает последним. Этот маленький комочек в его груди умел страдать и сжиматься от боли. Но вскоре замер и этот последний живой звук в теле поэта, и мрачная бездна поглотила одного из лучших сынов России. А на столе и на полу осталась лишь груда разорванных бумаг — ненужных рукописей, старых писем и заметок, а также фотографий детей, которые он всегда носил в своем нагрудном кармане. Перед тем как уйти из жизни, он уничтожил свою связь с прошлым, чтобы ему легче было расстаться с ним. Нравственные муки оказались сильнее защитных сил организма, и молчали его инстинкты. Не смог предотвратить беду даже инстинкт самосохранения — один из видов общего рефлекса в широком смысле, который всегда стоит на страже здоровья и жизни человека, он срабатывает быстрее, чем приходит осознание опасности. Он был подавлен угнетенным состоянием духа и алкоголем.
Были ли у него «предвестники последнего часа?» (выражение Тютчева). Этого теперь никто не узнает. Он унес с собой все свои тайные мысли. Его жизнь не угасла от естественного одряхления, которого он не достиг. Он сам определил предел своего земного существования. На земле будут благоухать сады, взрослеть его сестры, дряхлеть родители, но это будет уже без него. Не нашел он на земле обыкновенного человеческого счастья. Его ум был создан для поэзии, а душа — для страданий. Он жил только своим творчеством, стремился к славе и достатку и, получив все это от своих трудов, покинул все земные блага. В жертву своему душевному спокойствию он принес самое ценное и дорогое — свою жизнь. Более дорогой жертвы сделать невозможно. Поэт погиб, сломленный жизненными невзгодами, борьбой со своими и чужими пороками. Не смог он восстановить потерянного равновесия, и душевное расстройство стало его убийцей. Это было не внезапное побуждение, как при белой горячке или аффективной вспышке. Самоубийство было обусловлено болезненным состоянием души, глубокой депрессией, которая стала отчетливо звучать в последний год жизни поэта. За два месяца до гибели он писал:
Еще в ранней юности, когда сама молодость должна наполнять жизнь радостью, он уже писал о смерти:
(«Исповедь самоубийцы»)
Что заставило знаменитого прославленного поэта вынести себе смертный приговор? Не от материальной нужды или от тупика в жизни убегал поэт, а от безысходности, от потери контроля над своими эмоциями, над своей волей, от потери веры в себя.
Первыми свидетелями гибели поэта были Эрлих и Устинова. Из ее показаний на следствии известно следующее. Утром 28 декабря 1925 года она пошла к Есенину «звать на завтрак». На стук никто не отозвался. Вскоре подошел Эрлих. Долго стучали, потом обратились за помощью к коменданту гостиницы Назарову В. М., который открыл дверь запасным ключом. На часах было 11 часов 30 минут. Из показаний Назарова: «Не прошло и двух минут, как гражданка Устинова и с нею гражданин Эрлих догнали меня и, хватаясь за голову в ужасе попросили меня вернуться в комнату номер 5. Я вошел и увидел Есенина висящим на трубе парового отопления в переднем правом углу на веревке, привязанной к трубе центрального отопления». Сразу же было сообщено во 2-е отделение милиции. Вскоре в гостиничный номер прибыли представители следственных органов, фотограф и судебно-медицинский эксперт профессор Александр Григорьевич Гиляревский». Затем стали подходить друзья погибшего. Первым прибыл поэт Всеволод Рождественский. Позже он так описал место трагедии: «Пустой коридор. Дверь в номер открыта настежь. За круглым столом милиционер составляет протокол, и тут же на полу против двери на ковре лежит, вытянув ноги и запрокинув лицо, Сергей Есенин. Уже тускнеющие, но все еще золотистые волосы разметаны по грязному полу среди сора и растоптанных окурков. Правая рука слегка поднята и окостенела в непривычном изгибе. Распухшее лицо было страшно. Одет в модные брюки. Щегольской пиджак висел на спинке стула. Бросились в глаза носки лакированных ботинок. Обстановка поражала неуютностью. Чемодан на стуле с модными заграничными галстуками был раскрыт. Нас заставили поставить подписи как свидетелей».
Скрупулезное, насыщенное неведомыми прежде фактами и сенсациями расследование загадочных обстоятельств жизни и преждевременной гибели Булгакова, проведенное Геннадием Смолиным, заставляет пересмотреть официальную версию его смерти. Предписанное Михаилу Афанасьевичу лечение не только не помогло, но и убыстрило трагический финал его жизни. Это не было врачебной ошибкой: «коллективный Сальери» уничтожал писателя последовательно и по-иезуитски изощренно…Парадоксальным образом судьба Булгакова перекликается с историей смерти другого гения – Моцарта.
Автор этой книги – врач-психиатр. Несколько десятилетий своей жизни Зинаида Агеева отдала работе в психиатрической больнице, куда волею судьбы однажды привезли Владимира Высоцкого. Впоследствии певец и актер еще не раз оказывался на грани безумия. Зинаида Агеева вместе с персоналом больницы была рядом с Высоцким в самые мрачные периоды его жизни. Отношения врача и пациента вскоре переросли в доверительно-дружеские, что позволило автору глубже узнать душевный мир всенародного кумира. Вашему вниманию предлагается история жизни Владимира Высоцкого, написанная его лечащим врачом.
Книга повествует о тяжелом душевном недуге гениального русского писателя Николая Васильевича Гоголя, сопровождавшего его до конца дней, оказавшего влияние на его творчество и ставшего причиной его гибели. Книга написана в жанре патографии, когда всестороннее исследование творческой личности идет через призму как нормальных, так и патологических характеристик человека.Агеева Зинаида Михайловна – врач-психиатр, член Международной конфедерации историков медицины, член Союза писателей России, автор многих книг, среди которых: «Царь Петр и Марта Скавронская», «Император Петр Великий», «Жена Петра Великого» (Екатерина I), «Сын царевича Алексея» (Петр II), «Правительница Анна Леопольдовна и Бирон», «Доктор Кащенко», «Душевная болезнь Гоголя» (патография), «Исторические очерки», «Уроки жизни» (воспоминания психиатра), «Душевный мир Владимира Высоцкого» (патография), «Патография Сергея Есенина», «Федор Достоевский.
Интеллектуальная трагедия бога музыки В. А. Моцарта, загадочная история жизни гениального композитора, его любви и смерти, тонко переплетенная с современностью. Представлены сенсационные данные крупнейшего скандала в европейской культуре XVIII столетия, связанного с тайной раннего ухода гения музыки Вольфганга Амадея Моцарта. Сотрудничество с европейскими коллегами позволило автору книги получить локон, сбритый с головы гения в день смерти Мастера, и передать его для нейтронно-активационного анализа в Государственный ядерный научный центр в Москве.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
"Компьютерные вирусы в последнее время совсем разошлись: болеют уже банкоматы и мобильные телефоны. О том, каких еще мутаций ждать в будущем, кто и для чего сейчас пишет вирусы и что по закону грозит вирусописателям в России, корреспондент "Известий" Мария Дмитраш поговорила с главным вирусологом страны, руководителем "Лаборатории Касперского" Евгением Касперским.".
В новой книге писателя Андрея Чернова представлены литературные и краеведческие очерки, посвящённые культуре и истории Донбасса. Культурное пространство Донбасса автор рассматривает сквозь судьбы конкретных людей, живших и созидавших на донбасской земле, отстоявших её свободу в войнах, завещавших своим потомкам свободолюбие, творчество, честь, правдолюбие — сущность «донбасского кода». Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.