Тайна двух сфинксов - [20]

— И все же, — Виктор Петрович положил ногу на ногу, — я совершенно серьезно, как ученый ученому, предлагаю тебе оживить мумию.

Андрей посмотрел в глаза Виктору Петровичу и только теперь понял, что он не шутит. В его глазах не было смеха, а только страх перед тем, что ему не поверят. Андрей растерялся. Смутное подозрение, что его старый друг нездоров, мелькнуло у него в мозгу.

Виктор Петрович между тем достал из кармана лист бумаги и молча протянул его Андрею.

— А! Это, вероятно, перевод папируса, который ты нашел в своем саркофаге? — догадался Андрей.

— Вот именно! Но текст папируса оказался зашифрованным, и я безрезультатно бился над ним два месяца. И ты знаешь, кто мне помог расшифровать его? Нина!

— Как это могло быть? — еле выговорил пораженный Андрей, и его протянутая рука с листком бумаги словно застыла в воздухе.

— Да, да! Шифр имел отношение к музыке! И Нина… впрочем, это теперь не так важно. Читай же, прошу тебя!

Андрей покачал головой, недоверчиво развернул четвертушку желтой бумаги и принялся читать, откинувшись в кресле:

«Велик и всесилен Амон-Ра — царь богов. Слава ему — мумии вечно нарождающейся и вечно юной.

Волею неба и с ведома жрецов, сохранивших верность древним богам Египта, положил я тайно на грудь того, кто носил опахало слева от фараона, этот папирус.

Вот появился в Египте фараон Аменхотеп. Эхнатон также имя его. И был он подобен Монту и Ваалу, но не против Хериуша и не против непокорной Нубии[4]. Против древних богов и служителей их взял он оружие и возложил на себя панцирь свой. Тогда сердца многих жрецов упали в телах их от страха. Руки их ослабели… И пошли они служить новому богу Атону, которого мы не знаем.

А те, чье сердце не упало, готовились ждать, когда отойдет Аменхотеп в царство Озириса.

Но появился у фараона новый советник Мересу. Был он из подлого рода, но стал глазами, ушами и разумом повелителя. И был Mepecv ожесточен, как сам Аменхотеп. Поднял он руку на древних богов, на храмы их, на жрецов их. И поняли все: еще много раз повернется круг времен года — и шему, и ахет, и перт, — пока получат жрецы долю свою[5]. Будут пусты их житницы, голы поля, малочисленны рабы их.

Но велик и всесилен Амон-Ра. Честь ему, идущему оживить Египет! Вложил он нож в руки девушки, служительницы богов, и упал Мересу и не поднялся больше.

Тогда призвал фараон жрецов Амона, ибо были они сведущи в искусстве бальзамирования. И повелел им превратить тело Мересу в мумию — вечное вместилище души его.

И мне, Яхмесу, было поручено это. И тогда сказал мне верховный жрец Корту: «Да исполнится воля богов: друг врага нашего недостоин погребения, какое подобает фараону. Оставь тело Мересу так, как оно есть. Но делай это тайно».

И я сделал так — в третий месяц времени ахет, в двенадцатый день».

Андрей прочел до конца это послание в вечность и передал бумагу Виктору Петровичу.

— Вероятнее всего, что это просто мистификация, — равнодушно заметил он.

Но Виктор Петрович никак не мог сойти с торжественного тона.

— Взгляни мне в глаза, — воскликнул он, — видишь ли ты в них насмешку?

Андрей взглянул и увидел только свое собственное отражение. Но на всякий случай он сказал:

— Нет.

— И я тебе заявляю, что этот документ подлинный и ему три тысячи триста пятьдесят лет!

— Ну, если документ подлинный, то твой Мересу, не подвергнутый бальзамированию, давным-давно превратился в труху.

— В том-то и дело, что это не так, — почему-то шепотом заговорил Виктор Петрович. — Должно быть, постоянная температура, горячий сухой воздух в каменной гробнице и полная герметичность саркофага сделали свое дело. Произошел процесс естественной мумификации.

— Ты разбинтовывал мумию?

— Нет еще и предлагаю сделать это вместе. Я открыл только руку. Мумия удивительно хорошо сохранилась. Я возьму разрешение перенести ее сюда — в лабораторию института. Согласен?

Андрей молчал и о чем-то думал.

— Искру жизни! — вдруг, словно про себя, проговорил он.

— Ты что-то сказал? — поспешно спросил Виктор Петрович.

Андрей не ответил и посмотрел на Виктора Петровича. Тот ждал ответа с волнением, обижать его отказом не хотелось. Андрей представил себе удивленные лица членов ученого совета, когда он будет докладывать об этом странном внеплановом опыте, насмешки товарищей по институту и… все же согласился.

…Через три дня в лабораторию внесли большой деревянный ящик и поставили около дверей. Виктор Петрович сам сорвал верхние доски, и Андрей увидел внутри странный саркофаг в форме сфинкса. Потом вскрыли саркофаг и сняли верхние полуистлевшие покровы, сотканные рабами несколько тысячелетий тому назад.

Мумию, похожую на большую запеленатую куклу, вынули и положили на белый стол.

В лаборатории теперь были только трое: Андрей, Виктор Петрович и Верочка. Константин Сергеевич отправился в террариум института наблюдать за ходом только что поставленного опыта над холоднокровными.

Больше всех суетился Виктор Петрович. Он сам взялся отмачивать эфиром почерневшие бинты. Работа шла медленно. Согнувшись, они стояли втроем над легким и таинственным свертком и круг за кругом снимали ветхую материю. Только к вечеру под оставшимися бинтами появились очертания форм человеческого тела. Бинты становились все светлее и, наконец, стали совсем белыми, с чуть сероватым оттенком.