Тайна Афонской пустыни. Дневник пустынножителя - [52]

Вспомнил, что недавно на исповеди батюшка советовал мне держать в келье рядом с кроватью крест, святую воду и ладан. При бесовских атаках, в том числе среди ночи, использовать это оружие Божией благодати. Эти атаки всегда видны по тучам тоски, мути, греховных помыслов, лени, маловерия, ропота, мнительности.

На закате

Если делатель Иисусовой молитвы не в прелести, то никогда не будет считать себя стяжавшим Святой Дух. Но при том будет помнить об этой высшей цели христианской жизни.

После заката

Помыслы, которыми терзает враг, связаны в основном либо с тем, чего уже нет, то есть с событиями прошлого, либо с тем, чего ещё нет, а, может быть, и не будет, то есть с предполагаемыми неприятностями в будущем.

А тем временем живое и реальное настоящее — передо мной. Афонская Гора. Пустынная келья среди цветущего и поющего Сада Богородицы. Возможность покаянно молиться Спасителю. Надежда на спасение. Благодатное благословение старца, которое почти физически ощущается после утреннего разговора.

Майские сумерки. Уже не холодные, но ещё и не летние. Вечер быстро наполняется южной темнотой. Становится зябко. Это располагает идти с горной терраски в келью, нагретую за день солнышком. Там, как всегда, — любимые Лики Спаса, Богородицы, Ангела Хранителя и святых в свете алой лампады в красном углу. Это настоящее. Во всех смыслах.

Слава Тебе, Господи. Прости и помилуй меня, грешного. Помоги отгонять помыслы о несуществующем и жить настоящим.

Совсем стемнело. Еле различаю строки в тетради. Иду в келью.

22 мая

21:20

Сегодня долго гулял по окрестностям... Не знаю, как и высказать. Кажется, понимаю, почему изгнание Адама из Рая являлось на тот момент милостью Божией. Адаму было бы очень тяжело и стыдно там жить. Это стало бы для него мукой большей, чем несение наказания в местах изгнания.

Это я к тому, что сейчас, среди афонской весны, когда всё благоухает, поёт и радует душу, стыдно мне здесь жить. Поражаешься, как благ и любвеобилен Господь, и какой же я грешный, мелочный, неблагодарный, ленивый, ропотливый, маловерный и т. д.

Возможно, потому наш отечественный исихаст, старец Нил Сорский, вернувшись с Афона, учил выбирать место для пустыни плачевное, скудное и без прикрас. Дабы само место напоминало о покаянии.

Но всему своё время и свои ниспосланные Божиим Промыслом обстоятельства. На Афоне тоже бывает нелегко в зимнее промозглое ненастье. Хотя это «нелегко» не сравнить, к примеру, с нелёгкими условиями жизни кавказских пустынников.

Остаётся благодарить Бога и каяться, что плохо оправдываю безграничное доверие Его. Ведь Он привёл меня на покаяние в земной Сад Своей Матери...

Прости, Господи, и помоги положить начало покаяния.

24 мая

11:30

Заходил по дороге отец Григорий, пустынник. Попили чай с лимоном. Он рассказал, что в своё время на Ксилургу в келье у одного уважаемого отца обратил внимание на то, что со всех сторон его кровати: в голове, по бокам, на потолке и даже в ногах находились иконочки, кресты, мощи, чётки... Отец Григорий сперва смутился, мол, что за кощунство. А тот отец пояснил, что это помогает противостоять бесовским страхованиям.

Мой собеседник заключил, что аскетические пути разные: одним помогает в духовной брани одно, а другим — другое.

26 мая

16:20

У братии на Ипатьевской келлии были лишние лозы хорошего винограда. Дали мне три лозы и долго объясняли, какие ямы под них копать, чем удобрять... Сначала я совсем хотел отказаться, но за послушание взял. Выкопал не очень глубокие ямки, ничем не удобрял, посадил три лозы, опять-таки за послушание. Думал, они погибли. Потом вижу, одна ожила, листики пустила, а сейчас и вторая. Сад Богородицы! Благодарю Пречистую за Её заботу.

На маленькой грядке и на склоне террасы уверенно взошла посаженная мной земляная груша — топинамбур. Он разрастается, как полусорняк, но «на голодный год» (ни приведи Бог!) его плоды, похожие на картошку, с голоду умереть не дадут.

Где посеял укроп, что-то всходит, но такое мелкое, что пока не ясно, укроп или сорняки. А вот на месте посадки лаванды и иссопа — необнадёживающая пустота... Подождём.

+ + +

Внешнее молчание — это видимый образ проявления внутреннего священного безмолвия, к которому стремятся исихасты.

Святые отцы говорят о необходимости учиться простому молчанию, чтобы преуспевать на пути к внутреннему молчанию, так как мы от внешнего восходим к внутреннему.

Итак, нужно учиться молчать. Получается: сначала ребёнок учится говорить, а потом исихаст — молчать.

+ + +

Подумалось, что хотя нашего старца, отца Рафаила, всегда влекла, по призванию от Бога, миссия защиты Православия, но главный стержень его жизни — исихазм был и остаётся неизменным.

Задумался, скольких я лично встречал людей, во всеуслышание и неустанно учащих деланию молитвы Иисусовой. Оказывается только двоих: отца Рафаила и митрополита Виталия (Устинова). Вот и делаю вывод.

+ + +

Впрочем, был ещё один человек...

Знал я одного пустынника и с большим уважением относился к нему, как и все монахи, окружавшие его. Он очень вдохновенно говорил о самодвижной сердечной молитве, имевшейся у него.

Бесы вели с ним смертельную борьбу. Его земной путь кончился трагически (по крайней мере то, что внешне нам открыто); его хоронили без отпевания.