Тайна Адомаса Брунзы - [30]

Ю л ю с. Ну как, шеф? Обвели тебя, как маленького?

О т е ц  Ю л ю с а. Да, я принял Зину обратно. Меня давно мучила совесть.

Ю л ю с. Ты же ее как огня боялся? Знал, что она сюда рвется. Интеллигент…

О т е ц  Ю л ю с а. Ничего ты все равно не поймешь. Для этого у тебя самого должна быть хоть капля совести.

Ю л ю с. Надо было все же меня спросить!

О т е ц  Ю л ю с а. Тебя? А ты меня спрашивал, когда привел сюда эту девчонку? Спрашивал? Сказал: «Вот она будет здесь жить. В доме нужна женщина». И когда ребенка с ней прижил — спрашивал? А потом спрашивал, когда ту, другую девку привел с толпой пьяных дружков? И обе они подрались… А потом потребовал, чтобы я эту выгнал. Ты ведь думаешь только о том, что тебе надо. Сейчас, сию минуту…

Ю л ю с. Чего бы ты хотел, чтобы я жил так, как мне не надо? Сейчас, сию минуту? Я не могу… Не желаю. Но дело не в этом. Как мне прикажешь теперь быть? Жениться на ней опять? А потом опять просить, чтобы ты ее выгнал?

О т е ц  Ю л ю с а. Как ты смеешь?.. Как у тебя язык поворачивается? (Страдальчески.) На что вы нас толкаете?

Ю л ю с. Вас? А при чем тут вы? Я, я хочу жить, как мне нравится. Вот и все.

О т е ц  Ю л ю с а. От одной попойки до другой? От одной женщины к другой? Никаких обязательств? Никаких идеалов? До чего ты дойдешь от такой жизни, какая тебе нравится?

Ю л ю с. А ты, шеф, до чего дошел?

О т е ц  Ю л ю с а (растерянно). Остался самим собой… Несмотря ни на что. А это уже кое-чего стоит.

Пауза.

Живи с Зиной. Пусть у мальчика будет семья. Она ведь, в сущности, добрая девушка. Из нее может выйти человек. Пошлем ее учиться. Она сообразительная.

Ю л ю с. Но если я ее не люблю? Если она мне противна?

О т е ц  Ю л ю с а. Уж больно у вас это скоро — сегодня мила, а завтра противна. Но ведь есть еще и обязанности. Перед человеком, которому ты искалечил жизнь. Перед собственным ребенком.

Ю л ю с. Любви по обязанности не бывает. С этим предрассудком мы покончили.

О т е ц  Ю л ю с а. Для вас и любовь — предрассудок. И честь, долг, истина — все предрассудки? Что же у вас осталось? Ничего. Пустота. Погоня за ощущением! Nihil est in intellectu… quod non prius fuerit in sensu…[1] Вы стали по ту сторону добра и зла.

Ю л ю с. Ладно, не пудри мозги своей философией! Кругом сумасшедший дом! Но вам в нем все равно не управиться. Да и кому он мешает? Словом, на Зинке я не женюсь. Об этом не может быть и речи. Если желаешь знать, я полюбил другую. Хочу с ней начать все сначала. Поэтому прямой тебе смысл мне не мешать.

О т е ц  Ю л ю с а. Слышал. Не раз. Изучал французский язык. Бросил. «Хочу начать все сначала!» Стал работать в газете. Бросил. Бредил о машине — божестве наших дней! Курсов не кончил. И опять все сначала… А потом этот джаз. Чего ж ты, в конце концов, хочешь?

Ю л ю с. Я слишком все хорошо понимаю, отец. Может, даже лучше, чем надо для здоровья. Про эту вашу петрушку… которую вы громко зовете жизнью. Только то, что здесь, на земле, имеет цену. И только сегодня. Ничего нет там (делает жест вверх) и ничего не будет завтра. Мне надо самому взять все, что смогу и успею. Чистоганом.

О т е ц  Ю л ю с а. Гнусное словечко «чистоган». Я-то думал, что оно вышло из обихода.

Ю л ю с. Вы только и умеете, что хоронить слова. И выдумывать новые. А суть все та же.

О т е ц  Ю л ю с а. Суть? Что ты о ней знаешь?

Ю л ю с. В том-то и дело, что уж больше вашего.

О т е ц  Ю л ю с а. Разве ты старался до нее добраться? Что ты за это отдал? Ты и верно всегда умел только брать. Хватать то, что плохо лежит.

Ю л ю с (немного смутившись). Я просто хочу жить. Чего тут зазорного?

О т е ц  Ю л ю с а (горько). Кто же не хочет?

Ю л ю с. Не смейте. Кругом одни красивые слова, от которых дышать нельзя. Вот и бежишь, куда глаза глядят. Хочется сунуть голову куда-нибудь поглубже, лишь бы ничего не видеть, ни к чему не иметь отношения. Разве я виноват?

О т е ц  Ю л ю с а. А кто виноват? Кто? Кто? (Кричит.) Кто виноват?

Ю л ю с. Не знаю.

О т е ц  Ю л ю с а. Конечно, не знаешь. Разве мы вас обманывали? Рай земной вам сулили? На готовенькое звали, а? Чтобы не жизнь, а квартира со всеми удобствами и мягкой мебелью? Жрать и валяться? Видите фальшь, а пальцем не двинете, чтобы ее не было.

Ю л ю с. А как сделать, чтобы ее не было, ты, отец, знаешь? Если знаешь, скажи.

О т е ц  Ю л ю с а. Кричи! Кричи во всю глотку: «Люди! У вас же есть хлеб! Почему вам все мало? Не укради! Не лги! Не завидуй! Не убивай! Не души друг друга ненавистью!» (Пауза. Отец Юлюса долго молчит, вытирая со лба пот. Потом другим тоном.) Женись на Зине.

Ю л ю с. Я же сказал, отец.

О т е ц  Ю л ю с а. А кто она… которую ты любишь?

Ю л ю с. Зачем тебе? Ну ладно, это Беатриче. Та, что приводила сюда Зинку. Тоже требует, чтобы я к ней вернулся.

О т е ц  Ю л ю с а. Ах, эта? Гм… Она…

Ю л ю с. Она-то поступает, как тебе нравится… Кричит. Требует правды. Себя убивает и меня, между прочим. А зря. Дон-Кихот! Христос в юбке! Орлеанская дева! Смешно.

О т е ц  Ю л ю с а. Что же тут смешного?

Юлюс не отвечает. Пауза.

Ну да… Твою мать звали Региной. Это значит — королева. Она и вела себя как королева, грязь к ней не прилипала. И была по-королевски щедра на чудеса. Да… душевная щедрость, вот чего она тебе не оставила…