Тайна аббата Соньера - [99]

— Но что я могу сделать? — восклицает Желис. — Я не полицейский. Моя миссия — спасать души, а ты отказываешься освободить свою от смертного греха.

— К чему желать спасти кого-либо, кто не сохранит свою чистоту более двадцати четырех часов?

Желис опускает свою голову и складывает руки.

— Прости его, Господи, — шепчет он, — и прости меня за то, что не смог показать ему путь, который ведет к свету… Извини меня за то, что я тебя оскорблю, так как я собираюсь помочь ему.

— Спасибо…

— Не благодари меня, я сохраняю всего-навсего надежду привести тебя опять к Нему. Именно по этой причине я собираюсь помогать тебе в этом грязном деле. Что ты хочешь от меня?

— Чтобы ты был хранителем тайны; я дам тебе копии документов, которые нашел, и буду информировать тебя обо всех своих начинаниях для того, чтобы ты заменил меня в нужный день, когда они доберутся до моей шкуры.

Глава 25

Сентябрь 1896 года, Тулуза.

Эли Бот, по профессии предприниматель-каменщик, является молчаливым, скрытным и прагматичным существом. Именно по этим причинам аббатом из Ренн-ле-Шато выбрал именно его. Не очень высокого роста, с круглым лицом, с выступающими скулами и длинными усами он похож на татарина, заблудившегося вдали от своих степей. Он почти никогда не говорит, ни во что не верит, не суеверен, и уже давно даже сны оставили его, будто бы его воображение иссякло. Химеры не летают в том мире, который он хотел бы построить заново с помощью своего мастерка, пользуясь свинцовой нитью и нивелиром. Ему нравятся большие постройки, возведенные при помощи золотого сечения или треугольника Пифагора. Будучи рожденным под другой звездой и в другую эпоху, он смог бы построить пирамиду Хеопса или Парфенон. Может быть, Соньер даст ему шанс построить что-нибудь величественное? Он надеется на это. Он подписал контракт, который его свяжет со священником на несколько лет. Вместе они составят прекрасную команду. Он думает, и именно это нравится Беранже, что здание подобно человеческому существу и должно следовать собственной правде, собственной теме, быть готовым осуществить свою собственную цель. Когда они с Беранже ударили по рукам, он сказал ему: «Вдвоем мы вдохнем новую душу в эту деревню»[52].

Бот доедает яблоко, складывает нож и встает со скамейки. Голуби, сидящие группкой на площади, поворачивают головы, чтобы проследить за тем, как он медленно прогуливается вдоль здания Капитолия. Он проводит последний день в Тулузе в компании с Соньером, Йезоло и архитектором Каминадом. Ему показали планы, наброски. Соньер сопроводил его на мануфактуру Жискаров, отца и сына, и там был сделан заказ партии статуй. Когда священник попросил воспроизвести дьявола под одной из кропильниц, Жискар снял свое золоченое пенсне и посмотрел на него с остолбенением. Однако Соньер не намеревался шутить. Вытаскивая блокнот из своей сутаны, он показал ему ужасный набросок, что-то вроде монстра с вылезшими из орбит глазами.

— Это репродукция того, что я хочу, — твердо сказал он.

— Репродукция? — удивился Жискар. — Но чего?

— Демона Асмодея. Не спорьте, месье. Он является частью моего заказа на том же основании, что и святой Рок или святая Жермен. Я заплачу вам за них хорошую цену.

— Цены есть цены. Все в целом будет вам стоить приблизительно 3000 франков.

— Это разумная цена. Когда вы сможете мне все это доставить?

— В конце зимы.

Бот пожимает плечами: у кюре странные вкусы. Его это не касается. Он идет по улицам и любуется городом. У него такой законченный вид. В этом мире редко удается встретить совершенство. Города, которые ему известны, часто состоят из памятников и зданий, которые не смотрятся вместе. Но не Тулуза.

Йезоло арендовал дом в Далбаде, на берегу Гаронны, на весь период их пребывания. Сегодня Бот вышел из него в семь утра, чтобы насытиться в последний раз красотами города. В черном костюме — он купил его накануне на деньги, уплаченные Соньером в качестве аванса, — с глазами, которые кажутся слегка опьяневшими, он прогуливает свою приземистую фигуру, стараясь не запачкать сверкающие ботинки. Куранты где-то бьют десять часов. Он проверяет их точность по своим серебряным часам и направляется к реке, проходя по пустынным улочкам.

«Надо возвращаться», — говорит он себе, ускоряя шаг, так как они должны отправиться в Лиму на поезде в тринадцать часов и восемь минут.

Он углубляется в бедный квартал, где несколько редких прохожих, которые встречаются ему, смотрят на него недоверчивым звериным взглядом. Какой-то мужчина в лохмотьях, с неестественно сощуренными глазами, подходит к нему. Его взлохмаченные нечесаные волосы, спадающие на лоб, очень напоминают гриву.

— Подайте милостыню…

Бот поднимает руку, чтобы отогнать его, но рука встречает только пустоту. Бродяга отпрыгивает в сторону и свистит. Бот ускоряет свой шаг. В этот миг чья-то рука с силой опускается на его плечо.

— Не так быстро!

— Что…

Рука давит все сильней, потом резко разворачивает его. Он едва различает кулак, обрушивающийся на его рот, и — вдали — Беранже Соньера, который бежит к нему и одновременно что-то кричит. Тогда все происходит очень быстро; попрошайка идет навстречу аббату. Что-то очень твердое ударяет Бота по затылку, и он погружается в темноту.