Тайна аббата Соньера - [78]

— Я понял! Это не плод моей галлюцинации.

Он подходит к глыбам и исследует их со всех сторон. Вдруг в то время, когда он из чувства предосторожности пытается удержаться за корни, чтобы не упасть снова, его взгляд привлекает впадина, по краям которой растет ракитник. Сделав несколько движений ползком, он может просунуть туда голову. Подняв булыжник, священник бросает его в черноту и слышит, как он несколько раз подскакивает вдали. Он повторяет то же самое и слушает, погруженный в экстаз. Беранже бесконечно желает золота, ощущения власти; сильная необходимость взять реванш у жизни пронзает его, и он роется в своей котомке в поисках керосиновой лампы. «Теперь!» — говорит он себе. Его радость кратковременная: лампа разбилась. «Я вернусь этой ночью вместе с Мари», — думает он. Он уверен, что она не откажется сопровождать его. Несмотря на огромный риск, который оно представляет, мероприятие обещает огромную выгоду. Однако он знает, что Мари не мечтает стать богатой. Он садится и пытается собраться с мыслями. Мари должна молиться о нем в данный момент. Это золото делает его бесчеловечным. «Я не стою больше, чем те из Сиона», — шепчет он. Он пытается думать о ней, вспомнить о ее нежности, возвышенности ее чувств, проникнуться ее любовью. Это все те вещи, за которые он пытается ухватиться, но ему это не удается. То, что неотступно преследует его в мыслях, находится где-то здесь, под землей. Тогда он встает на колени и начинает каяться, но ему не удается закончить начатое: слова ему кажутся лишенными смысла, потому что вера его не сопротивляется более бурному искушению, которое захватывает его целиком. Золото, золото Соломона сметает все предрассудки. Когда он вновь поднимается на ноги, его выбор сделан: сегодня вечером он столкнется лицом к лицу с Асмодеем.

Теперь отсчет минут, которые отделяют его от ночи, кажется ему вечностью. Он направляется к Ренн-ле-Шато против своего желания, как если бы он боялся, что у него украдут или же переместят в другое место эту дыру. И он спрашивает у себя, какие опознавательные знаки есть у этого места, остающегося неизменным на протяжении веков.

— Этой ночью весь мир будет принадлежать мне! — бросает он, оборачиваясь последний раз в направлении Пик.

— Ну, вот мы и пришли! — говорит он, тяжело дыша, Мари, узнавая пять каменных глыб, которые слабо светятся под звездным небом.

Мари страшно. Она завидует отваге Беранже. Он приседает перед ней на корточки, чтобы закрепить веревку. Он не изменился. Все та же точность, та же легкость движений, действий и мыслей. Она бросает взгляд на то место, откуда они пришли, в сторону руин Капиа, но она не видит ничего другого, кроме деревьев и хаотически разбросанных каменных глыб. В последнем усилии, с неясной головой, затуманенной опасностью, с которой она начинает смиряться, она двигается вперед к своему любовнику и остается стоять на краю отверстия, широко раскрыв глаза. Она зажигает лампу, когда он ее об этом просит. Она помогает ему и обдирает себе руки, когда необходимо расширить проход. И, когда он изображает довольную улыбку, она принимается плакать. Хорошо знакомое ей чувство уныния угнетает ее здесь, перед лицом того, кто, во имя удовлетворения своих личных амбиций, отказывается от простого счастья, которое она надеялась ему дать.

— Сейчас совсем не время хныкать! — изрекает он, целиком захваченный своей страстью. — Я сейчас спущусь; когда я попрошу, ты мне передашь лампу.

Крепко держась за веревку, он начинает спускаться ногами вперед в отверстие. Склон крутой, но он мог бы двигаться вперед без помощи веревки. Из осторожности он не делает этого.

— Лампу, — просит он.

Мари протягивает ее ему через отверстие, он хватает ее и поднимает вверх за своей спиной. За пределами овала, окрашенного в оранжевый свет, узкий проход, кажется, уходит дальше, расширяясь.

— Я пошел туда!

— Будь осторожен, любовь моя…

Она сказала ему самую простую вещь на этом свете, вложив в нее все свои чувства. Она передала ему свое чувство самым прямым, самым мгновенно ощутимым способом. Однако он ее не услышал или не захотел ее услышать. Она видит, как он уходит по наклонной плоскости. Отблески медного цвета цепляются еще в течение нескольких секунд за выступы мраморного свода, потом они темнеют и превращаются в черноту. Мари подносит руку к своему рту. «Да хранит тебя Господь», — шепчет она.

Конец веревки. Значит, он уже покрыл расстояние в тридцать метров. Беранже бросает его и выпрямляется: наклон ощущается слабее, и он может стоять. Он проходит еще несколько метров, достигает горизонтальной плоскости и делает остановку. В этом месте проход увеличивается в объеме в четыре раза, и лучи лампы едва освещают этот неф, выточенный в форме последовательности цилиндрических сводов. Опускаясь, он берет щепотку земли и сравнивает ее с той, что он взял на наклонном участке, по которому только что спустился; они разные, и граница между двумя разновидностями почвы слишком четкая, чтобы быть естественной. Пещера была заполнена искусственно. Чуть дальше беззвучно течет струйка прозрачной воды, едва подрагивая на белой гальке, выступающей из воды. Он следует вдоль нее, сердце его стучит. Вскоре он берет в руку распятие и закусывает губы, проходя в меньший по размерам зал. Это дверь! По крайней мере, он так бессознательно полагает, находясь в состоянии, в котором перепутались лихорадочное волнение, страх и возбуждение. В пяти шагах от него покоятся два скелета, кости их погружены в грязь в ручейке, странные цветные лохмотья разбросаны вокруг них, может быть, это остатки их одежды. Он узнает шлем, меч, кинжал, кельтский торквес. Соньер довольно долго внимательно разглядывает их, прежде чем собраться с мыслями. Хотя находка и произвела на него сильное впечатление, он остается неподвижным и молчаливым, помогая себе только распятием, зажатым в руке. Он черпает свою силу в кресте; он продолжает, весь в напряжении, готовый к действию. Воздух свистит в его ноздрях, когда он наполняет свои легкие, проникая в вытянутую в длину пещеру, где грудой лежат десятка два трупов. По их лучше сохранившимся одеждам, по форме их оружия, по варварским рисункам на их украшениях из бронзы он делает вывод, что это вестготы. Чем они были сражены? В его воображении рисуется кошмарный мир, наполненный безумными отвратительными тварями, волшебными силами. В какой-то миг его паника столь велика, что он подумывает о том, чтобы вернуться назад. Тогда он непрерывно смотрит на крест, чтобы поддержать свое мужество, потом переносит взгляд к краю пещеры, где открывается черная пасть другого прохода. Беранже ощущает насущную потребность устремиться туда. Пройдя через новое отверстие, он так сильно дрожит от радости, что не знает, выдержит ли его сердце. Там, у его ног, золотые слитки отражают свет его лампы. Когда он приближается к ним, он замечает, как они блестят. Он берет один слиток своими пальцами, самый маленький. Он весит не меньше четырех килограммов. Он насчитывает около сотни слитков, из которых самые большие должны приближаться к сорока килограммам. Ему кажется, что мозг его наполнен светящимся туманом, пока он наполняет свою котомку. Нагруженный таким образом, он бросает взгляд в глубину галереи, которая делает изгиб. Нет! Сегодня он дальше не пойдет. Он незамедлительно вернется на поверхность и поделится своим счастьем с Мари.