Тайфун - [2]

Рубеж 50-х и 60-х годов знаменует собой возмужание новой вьетнамской литературы, создание широких обобщающих полотен, в которых отразились все перемены, произошедшие в жизни народа и страны. Многие писатели создают эпопеи, рассказывающие о великом революционном перевороте в истории страны, Августовской революции: «Рушатся берега» (т. I — 1962, т. II — 1970) Нгуен Динь Тхи, тетралогия Нгуен Хонга «Ворота моря», первый том которой вышел в 1961 году.

«Наша тысячелетняя литература буквально ожила в душе каждого вьетнамца, — говорил в 1960 году Нгуен Динь Тхи, — сейчас она молодеет, обновляется, развивается, наполняясь духом патриотизма и социалистической идеологии».

Тема социалистических преобразований в деревне становится одной из ведущих. Но, пожалуй, именно в «Тайфуне» с наибольшей полнотой выражено понимание того, сколь сложны пути строительства нового общества в бывшей колонии, какие неимоверные трудности приходится преодолевать здесь. Конечно, например, в дилогии Дао Ву «Мощеный дворик» (1959) и «Весенний урожай» (1960) — первом большом литературном произведении во Вьетнаме на тему о «поднятой целине», о кооперировании крестьянства — мы тоже находим тонкое художественное исследование перемен, нелегких и медленных, в душе крестьянина, приходящего к приятию начал новой жизни. Но смелость автора «Тайфуна» в немалой степени определялась тем, что он обратился к материалу необычайно острому — ведь вообще осознание сложностей, возникающих в ходе социалистического строительства, трудностей перестройки всего старого уклада наиболее четко отразились в произведениях на темы из жизни католических районов страны. Католики во Вьетнаме, всегда составлявшие незначительное меньшинство населения, были, тем не менее, обособленной его частью и особой политической силой.

Католические миссионеры прочно обосновались в стране уже в первой трети XVII века, вербуя себе все новых и новых сторонников. Впоследствии католики стали главной опорой для колонизаторов, приступивших в середине XIX века к захвату Вьетнама: из них формировались отряды носильщиков, вспомогательные, охранные части, они служили проводниками и переводчиками. Все это не могло не вызвать осложнений во взаимоотношениях вьетнамских христиан со своими соотечественниками и в дальнейшем: буддизм и конфуцианство воспринимались как «свои», исконные религиозные учения, а католицизм — как чужое, пришлое, связанное с колонизаторами.

И в этом было немало истины, так как еще в 50-е годы нашего века деятельностью вьетнамской католической церкви руководили назначавшиеся из Ватикана священники-иностранцы. А сама вьетнамская католическая церковь во многом длительное время сохраняла средневековые восточные черты: это и культ священника — ему воздавались княжеские почести, он пользовался поистине деспотической духовной и светской властью над своей паствой, и сам он воспринимался как представитель господа бога на земле; это и слепое подчинение каждого члена христианской общины церковному клиру; это и сектантская круговая порука, которая мешала иному кадровому работнику-активисту, вышедшему из среды католиков, стать атеистом. Колонизаторы сеяли и ловко использовали национальную и религиозную рознь среди населения Вьетнама: в период антиколониальной войны Сопротивления они, верные старинному лозунгу «разделяй и властвуй», натравливали буддистов на католиков, представителей малых народов (тхай, мео) на вьетов, то есть собственно вьетнамцев. Этим целям служили и созданные колонизаторами в те военные годы автономные зоны и провинции, в том числе и католическая — в Намдине, где и происходит действии романа «Тайфун». Кстати, неслучайно, что в созданном империалистами на Юге Вьетнама после Женевских соглашений 1954 года марионеточном государстве у власти оказался отпрыск старинного рода католиков Нго Динь Зьем, назначавший на все важные посты и должности своих единоверцев. Конечно, «католическое правление» марионеточной администрации Нго Динь Зьема служило прямой поддержкой реакционным католическим элементам на Севере.

Действие романа «Тайфун» происходит в 1959—1960 годах, в переломный момент в жизни вьетнамского крестьянства — создания и укрепления кооперативов. В центре повествования образ молодого, энергичного коммуниста Тиепа, безгранично преданного делу социалистического преобразования жизни. Советскому читателю этот герой, наверное, напомнит Давыдова из «Поднятой целины», книги хорошо знакомой и высоко ценимой во Вьетнаме. Даже чувство Тиепа к обманутой церковниками Нян, воинствующей противнице начинаний народной власти, чувство, которое так и кончается ничем, в чем-то сходно с историей отношений Давыдова и Лушки. Тиеп, как и Давыдов, погибает (это происходит в продолжении этой книги). Но дело, за которое борется вьетнамский коммунист Тиеп, торжествует. И эту победу добра над злом символизирует крах диверсанта Лыка, засланного сюда, на Север, марионетками, обосновавшимися на Юге страны. Борьба с силами реакции, которую ведет Тиеп и его соратники, чрезвычайно трудна и сложна. В романе правдиво изображается подрывная деятельность «духовных пастырей», от сельского кюре до епископа. К этому времени европейских миссионеров, которым пришлось убраться восвояси, сменили священники-вьетнамцы, в большинстве своем настроенные враждебно к народной власти. Да и прошлое у них, как правило, весьма сомнительное: «святой отец» Хоан, например, творил зверства, служа у колонизаторов в карательных отрядах, а потом перешел в духовное ведомство и стал заботиться о душах ворующих. Кстати, отдавая дань исторической истине, Тю Ван изображает в романе и патриотически настроенных деятелей католической церкви. И все-таки «святые отцы» — это главным образом реакционеры типа Фам Ван До, который демагогически именует себя «народным епископом-революционером». Католические деятели такого рода и их приспешники создавали контрреволюционные организации, распространяли листовки, слухи провокационного характера, подрывали кооперативное движение, разворовывали кооперативную собственность, срывали поставки продовольствия государству.