Таун Даун - [13]

. На этом богатейший словарный запас миллионера-русофила – как он представляется в клубах знакомств русскоязычным блядям, – заканчивается. Текст письма Путину пришлось переводить, и сделал это я. Смеюсь, вспомнив, как Брюбль, пожавшись, отвалил мне за это целую «двадцатку». После я отослал письмо в какое-то информационное агентство на Урале. Провинциальная шарашка, но со словом «Российские новости» в названии. За это получил еще «двадцатку». Ну а что Путин? А он ответил! Письмо прислал… Невероятно! Видно, что радийщику хотелось поговорить об этом, но приличия ради пришлось обсуждать мой роман. Роман… Что они все к нему так прицепились, я не знаю. Отшучивался, говорил, что не помню, как и зачем его написал. Собственно, так есть. Но никто не верит. О литературе говорили ровно пять минут. Вокруг шныряли педики с ласковыми беспокойными глазенками – офис «Радио Канады» как раз в их логове, посреди района их… Маслянисто блестела поверхность кофе. Я знал, что это обманка. Кофе я купил тощий, без сливок. Так что я цедил черную горечь с миндальным привкусом без страха пополнеть. Да с такой работой и не потолстеешь… После Путина и дежурных вопросов пришел черед Молдавии. Само собой, я обязан быть специалистом по Молдавии. Европейский вектор или ориентация на Евразию? Каковы, на мой взгляд, главные статьи экспорта-импорта в свете импортозамещения в товарообороте между?.. Наконец, как там Китай, новая сверхсила? Есть шансы у очередного мирового гегемона закрепиться в Молдавии? От обилия бреда голова опухла. Почувствовал себя приглашенным гостем программы молдавского телевидения. «Молдавия как средоточие интереса мировых держав». Но если человек просит, я всегда даю. Щедрый, как Генри Миллер. Рассказываю о схватке мировых держав на территории Молдавии. Именно так. Не в Молдавии, а «на территории». Звучит солиднее, для докладов особенно. Что там еще? Политические пристрастия населения… На мой взгляд… Предполагаю дальнейшее усиление влияния геополитических сил, выступающих за ориентацию… В общем, тоже целый доклад сочинил. Думаю, в доклад он это все и оформил. Получил свои пятьдесят долларов в час – а если работает давно, то и все семьдесят, – сдал в бюро по Восточной Европе… А как побочный продукт еще и передача вышла. Про то, как жители маленькой Молдавии мечтают попасть в Евросоюз, что так талантливо описал в своем романе Владимир Лор… Переврали все. Но и на том спасибо. Потом словно ком с горы покатился. Пригласили в редакцию газеты «La Presse». Там народ попался поинтеллигентнее. Не служивые… Интервьюер, Марио, родом из Италии, интересовался построением сюжета. Но и без экзотики не обошлось. Как обычно, меня понесло. Стал изображать из себя империалиста, шовиниста, державника. Пообещал, что всех расстреляем, когда танки РСФСР войдут на Северный Полюс. Только МакКинерни оставим. Остальных – мечом и огнем… Развернул невидимое полотно десятой краснознаменной дивизии. Наплел, что в Молдавии стал капитаном запаса. В возрасте тринадцати лет сбежал из родного города в пылающее Приднестровье, чтобы подносить снаряды военным. Каким? А не помню! Мы, русские, жестокий и злой народ. Нам лишь бы воевать, а с кем, зачем и почему – неважно. В Приднестровье меня ранили четырежды, – показываю колено, на которое неудачно приземлился пару лет назад из-за литра коньяка… помню, опухло, гноилось, пришлось резать… – есть и доказательства… Короче, все непросто! В Молдавии жизнь соседствует со смертью, и наоборот. Конечно, прямо я ничего не говорил. Но достаточно ясно намекал. Так, мол, и так, в Молдавии едва избежал ареста, чудом ускользнул из страны. Уже стояли под дверью люди в масках и с автоматами… Смешно, но это правда. Стояли! Но в то же время все было так по-другому… Но этим – зажранным канадским идиотам – не объяснить ничего. Не смогут они понять, что целый батальон ОМОНа присылают только потому, что твоя книга в библиотеке у человека стояла. А она и стояла. Вернее, лежала. Точнее, светилась. XXI век, книги теперь электронные! На рабочем столе компьютера еще одного неудачливого шпиона из Москвы, Багирова, была моя книга. Он ее читал. А в свободное от чтения время занимался в Молдавии политтехнологиями, немножко журналистикой, немножко шпионажем… У кого-то взял денег, кому-то не отдал… Все – плохо, все – через одно место… Брат-близнец дуболома с «Радио Канада», короче. Его арестовали, обыскали… Послали группы захвата ко всем, чьи фамилии нашлись в компьютере незадачливого разведчика. А поскольку бедняга любил читать, боевые группы высылали к гражданам Толстому, Стейнбеку, Уэльбеку, Лоринкову… Я оказался единственный, чей адрес нашелся в телефонной книге Кишинева. Et voilà c’est comme ça je suis devenu l’ennemi de mon pays[30]. Но это все настолько абсурдно… не объяснишь. Поэтому я приукрасил, облагородил. Превратил жизнь в литературу, в общем. Намекнул, что в Молдавии меня «преследовали за дело». Поставки оружия. Комитет освобождения и присоединения к… А к кому? Надо подумать? Раз сам-то я русский, пускай будет Россия. К тому же на Украине люди уже друг за другом с дубинками с ржавыми гвоздями гонялись. Забивали врагам в голову железные костыли. Сепаратизм, все такое… В общем, хоть я ни слова конкретно не сказал, но рисунок в общих чертах изобразил. Это как игра «сапер». Не трогая мину, зарытую в песке, очищаешь все вокруг и видишь очертания искомого предмета… Так и у нас с Марио получилось. Он пришел в восторг. Хохотал, с восхищением смотрел на меня, салат дожевывал. Шел мой второй месяц в Монреале. Я пил кофе, снова кофе и слегка сгибался из-за боли в желудке. Чтобы скрыть неловкую паузу, когда Марио снова примется жевать – я провел в иммиграции недостаточно много времени для того, чтобы перестать стесняться, поэтому отказался от угощения, – снова начал витийствовать. Запретили въезд в Молдавию… Три покушения во время работы в СМИ… Такие пироги. Кстати, пироги здесь отличные, Владимир. Угощайся! Отказываюсь снова, кофе все равно уже напился так, что во рту горечь сутки-двое не перебьешь. Пища моя стала золой, а вода – ватой. И иссякли меды в сотах моих. Марио ковырялся в диктофоне, я смотрел на этот предмет, как человек после уникальной ампутации – оторванные и пришитые руки – на свои пальцы. Все такое… чужое, далекое. Словно и не работал я никогда с такими штуками. А я и не работал! Всегда выключал диктофон. А интервью? А после придумывал! Вкладывал в собеседниковы уста гениальные мысли. Все они на бумаге выглядели в сто раз умнее и остроумнее, чем на самом деле. Так я в писатели и скатился. Сейчас пытаюсь писать честно, как все было. Но это ведь и не роман… не внятная история с сюжетом… Просто записки для себя. Я давно уже не писатель. И не был никогда! Играл в него. Убедительно, да. Наверное, следовало идти в театр. Нет у меня никакого внутреннего заполнения, я просто проводник, русло. Даю бежать по себе водам, водам жизни, водам любви. Несутся, бушуя, а иногда стоят, как лужа. Нет меня, нет… Но желудку-то этого не объяснишь. Хочет есть, ноет. Ноги под столом натыкались на сумку. Взял с собой сменную одежду, чтобы после интервью сразу ехать на заказ. Впереди маячили «шесть с половиной»… стало быть, шесть комнат, кухня и ванная комната. Стиральная машина, сушилка, холодильник, плита… Шкаф, диван, стеклянный столик… Телевизор, двадцать пять коробок… Их, конечно, окажется сто двадцать пять. Но клиенты – арабы, а они не умеют считать. Или делают вид, что не умеют. А, что?! Марио терпеливо повторяет вопрос. Как мне разнообразие Монреаля? Его богатство в культурном плане? Невероятно, отвечаю. Не-ве-ро-ят-но. Черные, например, редко когда на чай дадут. Но если уж дадут, то дадут. Они как «блатные» в России. Или обманут, или пыль в глаза пустят. Китайцы вообще не дают на чай, что при их сильных чайных традициях довольно странно. Арабы вечно следят за тем, как работаешь, подгоняют… а потом стараются откупиться какими-то копейками. «Кваки» – жадные до умопомрачения… Латиносы дают всегда, но мало… Короче, низкое, очень низкое качество человеческого материала… Что ты сказал, Владимир? Повтори-ка? Говорю, что невероятное разнообразие Монреаля производит на меня сильнейшее впечатление. От волнения аж заговариваться начал. А как у меня со знакомствами? Нужно устанавливать социальные связи, это весьма важно для иммигрантов, советует Марио. Ну что же. Начинаю с него, спрашиваю, не знает ли кого-то, кто может работу предло… Конец интервью! Марио вскакивает, убегает. На письма не отвечает, просто извещает о получении фотографии. Я специально снимок без бороды послал, чтобы кто-то из клиентов не узнал. Не удивил меня коллега, в общем. Все они при слове «работа» растворяются, как улыбка Чеширского кота. Но хотя бы статью отличную написал! По тексту получалось, что я – такая помесь Грэма Грина, Эрнеста Хэмингуэя и Даниеля Дефо. Путешественник, шпион, заговорщик, талантливый человек… Мимо по всем пунктам! Но что поделать, слава никогда не считается с хозяином дома, в который пришла. Она всегда чуть-чуть нежданная. А раз так, хуже татарина! Морщусь, глядя на фото. Лицо словно увядший апельсин. Это все заботы текущих дней. В конце статьи подробно рассказывается о моем так называемом конфликте с властями Молдавии. Хотя никакого конфликта нет, я просто от них сбежал, и… Останавливаюсь. Сам же и наплел, поделом! Получается, я такой романтический герой… Че Гевара… Марио хорошо понял мои намеки… творчески переработал их… По тексту выходит, что меня в Молдавии даже гильотинировали! Вот он, литературный образ, который я так долго искал на ощупь и который сам меня нашел. Великолепный изгнанник. Все бы ничего, не прекрати я к этому времени писать. Тем не менее статья великолепная. Пишу Марио большое электронное послание… благодарю, кланяюсь до земли… все-таки правда, что русские – большие актеры. Конечно, ответного письма не приходит. Общение с нуждающимся – опасно. Может, я даже попрошу у него «десятку» в долг… Или «двадцатку». А то и, гляди, стану бесстыже – как все нищие – просить его нанять меня как домработника. Или там садовника. Я, правда, в этом ничего не понимаю. Но это нормально! Всю свою жизнь я ничего и ни в чем не понимаю. Это не мешает мне трудиться… быть полезным членом общества… Раз так, почему не садовник? Или, может, у Марио есть на примете красивая молодая вдова лет сорока… тридцати пяти… Я мог бы высаживать ей кактусы, заботливо поливать ее георгины… бегонии… треску… нет, у той воды достаточно, я имел в виду традесканцию… Мечтаю, поглядывая в почтовый ящик. Увы. Марио не отвечает, и это понятно. Тут никто никому никогда не отвечает. Они даже не отвечают на телефонный звонок. Будь любезен, положи свое срочное сообщение в голосовой ящик. И если ты не полезен – а ты не полезен, когда у тебя нет денег, которые ты можешь предложить… я, получается, совсем бесполезен – твои сообщения – это ничто. Мусор! Бумажки с ценами на мясо и фрукты в ближайшем супермаркете. Хотя нет, бумажки-то они не выкидывают. Я видел старушек, бродящих по супермаркету с такими путеводителями. Настоящая карта планеты жрачки! Мыс Доброй Жратвы. Острова Белого Сухого… Морской путь между Хлебной Землей и Берегом Говяжьей Кости… Россыпи мидий… Почти прозрачные, слившиеся со льдом, креветки… Банки с кровавой жижей «Кемпбела». Белесая слизь грибного супа от него же… Хребет Минеральных Вод, Пик Хрустящих Палочек из Кукурузы… Всемирная карта жратвы печатается и ежедневно раскидывается по почтовым ящикам жителей города Монреаля. Такого дерьма полно во всем мире, где я мог это видеть, но в Монреале все отчетливее и выпуклее. Наверное, из-за денег. У них больше денег, поэтому они – в авангарде. Рекламки, супермаркеты, много жратвы. Все должно способствовать процессу потребления. Что значит – замкнутый круг. Как крово-обращение. Надо отпечатать побольше рекламок, отправить в супермаркет как можно больше старушек и стариков, чтобы те купили как можно больше еды, сожрали ее, высрали в унитазы и дали стимул экономике. Пищевой промышленности, целлюлозной, унитазной, наконец. Всем дали работу. От этого люди станут еще богаче. Тогда надо отпечатать еще больше рекламок, чтобы отправить их на распродажу мяса. Я такие рекламки сметал в конце рабочего дня в уголок, там хватал их неловко – как старшеклассник-девственник, втиснувший свою подружку в угол на школьной дискотеке – и охапками тащил к мусорке. Сверху на меня косился месье Ла Порт. Славный сладенький француз, покинувший Париж тридцать лет назад, чтобы обосноваться в заснеженном Монреале. Тут все пришибленные, но местные французы – особенно. Перебежчики и предатели. Как можно отказаться от белоснежных дев Бретони и крепов Сен-Мало… вялой бордосской Гароны и столового вина на крытом рынке в Париже… от страсбургского лука… от золота Станислава, наконец… Мог бы, никогда бы в жизни не выбирался из Франции. Но Шестиугольник не жаждет иммигрантов, совсем нет. Ну ладно я. А как же коренные французы? Урожденные? Носатые, величавые… потомки аркебуз и Карла Шестого, Жанны д’Арк и изнасилований Альбигойских походов? Тулуза, Эльзас, Бургундия и молчаливый Монтень, прибывший в Бордо из Гаскони? Солнце импрессионистов… радость жизнь и быть… savoir vivre