Ташкент-подземная. Метро 2034 - [2]

— Эти «несогласные» создали свое общество «Альянс», в него вошли юг Узбекистанской линии — станции «Ташкент», «Машиностроителей», где мы с вами находимся, север Чиланзарской линии и, конечно же, Юнусабадские. Да и «Хлопковый путь» дружат с нами. Ведь у нас в руках электричество, производство кое-какое, оружие как-никак имеем огнестрельное. Да и хлопок, и коноплю с поверхности стали обрабатывать, их басмачи любят покупать, если отобрать не могут.

Но, после ряда военных операций с нашей стороны и атак с их стороны, все пришли к соглашению о безопасности в районе станций «Хлопкового пути». Там три переходных станции, по основным веткам, образуют кольцо: «Айбек», «Эмир Тимур» и «Алишер Навои». Они объявлены безопасной зоной, стоят наши патрули, вооруженные до зубов. И в принципе, это устроило всех.

Хотя, помимо «белого рынка», присутствует и «черный»: торгуют всем, чем нельзя торговать официально. Там и рабы-невольники, для плантаций хлопка и анаши на поверхности, и запретные зелья. Мы, конечно, в меру сил боремся со всем этим, но, сами понимаете…

— Да, забавно тут у вас. Ну, а мне-то к кому обращаться и куда? А то, не ровен час, угодишь в лапы к какому-нибудь беку?

— Да вон сейчас караван пойдет к станции «Айбек». Там перейдете на линию Юнусабадскую и далее к станции «Эмир», по кольцу, далее «Площадь независимости».

Там спросите Эфенди, вас проведут. Да, вот еще, возьмите молодой человек вот это.

— Тюбетейка?

— Да, вот видите, здесь нашиты цветные полоски в виде сложного рисунка, это своего рода пропуск на станцию. Будьте с ней аккуратны. По кольцу, в принципе, безопасно ходить, но за станцией «Эмир» могут пошаливать басмачи. Да и местная фауна может вами заинтересоваться. Хотя я и так вижу, что вы человек бывалый. Раз смогли дойти до города по поверхности.

— На все воля Аллаха, как говорят на моей родине. И вера в свои силы. Умид-ака, дорогой вы мой! Большое вам спасибо за заботу. Вот, возьмите за заботу, не побрезгуйте.

— Что это? Ой-бай, неужто яблоки?

— Да, кадрдон, (дорогой) Умид-ака. Настоящие алматинские яблоки, сушеные, правда. Но выросли в горах Алматы, там уровень радиации небольшой. Потом их высушили на солнце, вся Алмата ими питается. Берите, не бойтесь. Витамины, как-никак.

— Рахмат (спасибо), дорогой, не думал, что увижу когда-нибудь настоящие яблоки.

— И вам рахмет большой, уважаемый, бывайте…

3. Дорога

24 апреля 2034 года

Ослики идут в ряд, один за другим, груженые различными товарами. «Звяк-звяк», — болтается помятый металлический чайник. Он висит притороченный к самодельному седлу. Цокот копыт разносится далеко по тоннелю. На первом осле сидит Газиз-караванщик. В разноцветном стеганом халате и ярко начищенных кирзовых сапогах. На голове неизменная тюбетейка. В руках доисторическая винтовка с отпиленным наполовину стволом. На веревочном поясе здоровенный кинжал. За спиной караванщика, к седлу вертикально приделана палка, метра полтора высотой. На верхнем ее конце, в виде рогатинки, подвешен керосиновый фонарь. Свету от него немного, но зато уютно.

На втором, четвертом и пятом ишаках к седлам привязаны большие юки (тюки). На третьем сижу я, ваш покорный слуга, Ветер. В комбезе, берцах, на шее висит «Бизон»[2], на бедре в кобуре верный «Макаров»[3]. На голове подаренная мне тюбетейка-пропуск на станции Альянса. Сзади идут еще две животинки: на шестом приторочены три ящика с патронами «made in Mashinasozlar»[4]. А на последнем, седьмом ослике, сидит мрачный Абдулла. Он наш охранник и караульный. Одет совершенно по-современному: камуфляжный костюм, порядком уже потрепанный, легкий броник, с самодельными вставками из стальных пластинок. Вооружен древним АК-47, с отпиленным прикладом и переделанным под самодельные патроны, — опять же, с «Машиностроительной». На голове, в отличие от нас, черная чалма.

Охранник сидит в седле настороженно, глазами цепко оглядывает все пространство, автомат наизготовку.

Равномерный цокот копыт, «звяк-звяк» чайника действуют усыпляюще. Дрожащий свет керосинки, хвостик впереди идущего ишачка, своды подземного тоннеля и ржавые рельсы, истлевшие шпалы, — «романтика» — думаю я, как вдруг Газиз резко дает нам отмашку:

— То-хта-а! (стой!).

Все замерли.

Абдулла, автомат в руках, стойка «стрельба с колена», замер.

Газиз слушает.

Я лично ничего вообще не слышу, кроме чавканья собственного осла, который меланхолично жует траву из торбы, подвешенной прямо перед его носом.

Караванщик еще немного прислушивается и облегченно вздыхает:

— У-ялла, все карошо. Яшка идет. Ок каламуш (белая крыса). Яшка друг. Белый крыс карош.

— Что?

Честно говоря, неожиданный реприманд, — подумал я.

Тут из вентиляционного отверстия, в паре метров от меня, высунулся розовый носик и длиннющие усы, а потом и сам Яшка явился пред мои изумлённые глаза.

Обычная белая крыса, правда, в холке сантиметров пятьдесят будет, от носа до хвоста метра полтора. Вышел, деловито понюхал воздух, потер лапками носик, и завилял хвостом перед Газизом.

— Друг, якши бола (хороший мальчик), Яшка, кушай, кушай, — из кармана караванщик достал горсть орешков и кинул их Яшке. Белый крыс деловито потерся носом о сапог Газиза и стал с важностью поглощать угощение. Я не мог поверить своим глазам, слухи о крысах-мутантах доходили и до меня, правда, в глаза я так их и не видел. А тут такое зрелище…