Тарнсмены Гора - [9]

Странно, но меня совершенно не обучали религиозным обрядам, кроме того, что не следует навлекать гнев Царствующих Жрецов, и Торн отказывался сообщить что-либо, заявляя, что это область Посвященных. Религиозные дела планеты целиком взяли в свои руки Посвященные, которые мало поощряли любопытство других каст относительно святынь и церемоний. Меня научили нескольким молитвам Царствующим Жрецам, но они были на старо-горийском языке, употребляемом только Посвященными, я не особенно старался учить его. К моей радости, я узнал, что Торн, при всей его феноменальной памяти, начисто забыл их. Подозреваю, что между кастами Писцов и Посвященных существует некая неприязнь.

Этические учения Гора, свободные от требований и притязаний Посвященных, были собраны в Свод Законов - собрание устных преданий, чье происхождение было утеряно. Я уделял особое внимание Законам Касты Воинов.

– И прекрасно, - говорил Торн, - из тебя никогда не получится Писец.

Законы воинов представляли собой кодекс рыцаря, преданного своему вождю и Домашнему Камню. В этом чувствовалось жестокое, но не лишенное галантности чувство долга, которое я уважал. Это было не самым плохим вариантом.

Меня наставляли в двойном знании. Одно из них представляло собой то, во что верил народ, а другое было тем, что должны были знать люди мыслящие. Между двумя этими знаниями бывало удивительное расхождение, например, все касты, кроме высших, были убеждены в том, что их мир представляет собой плоский широкий диск. Возможно, это делалось для того, чтобы предотвратить исследования и развить привычку полагаться на общее мнение - своеобразный регулятор.

С другой стороны, высшим кастам - Воинам, Строителям, Писцам, Посвященным и Врачам - говорилась правда, потому что считалось, что они все равно ее сами узнают, наблюдая за тенью планеты на одной из трех лун Гора, или за движением звезд, или за тем, как из-за горизонта появляются сначала горы, и так далее.

Я раздумывал, не усекается ли Второе Знание для образованных людей на их уровне так же, как усекается Первое Знание на уровне Низших Каст. Не существует ли тут Третьего Знания, доступного Царствующим Жрецам.

– Город, - рассказывал мне однажды отец, - это основная политическая единица Гора. Города строятся так, что контролируют по возможности большую территорию, вокруг которой простирается ничейная земля.

– Кто руководит этими городами? - спросил я.

– Правители избираются из высших каст.

– Высших Каст?

– Конечно. В круге Первого Знания детям в городских интернатах рассказывается легенда, что если человек из Низшей Касты пожелает управлять городом, то город будет разрушен.

Наверное, у меня был недовольный вид.

– Кастовая структура, - терпеливо объяснил мне отец, чуть заметно улыбнувшись, - непоколебима, но не заморожена, и зависит не только от рождения. Например, если ребенок в школе докажет, что он может принадлежать к Высшей Касте, ему позволяется вступить в нее при наличии желания. И, наоборот, если ребенок не проявляет способностей, необходимых для его касты, например, воина или врача, то его не принимают.

– Понятно, - не слишком удовлетворенно сказал я.

– Высшие касты города избирают администратора и Совет, вырабатывающий законы. В случае кризиса власть переходит к военному вождю, убару, который правит без контроля посредством приказов, пока, по его мнению, кризис не минует.

– По его мнению? - скептически произнес я.

– Обычно пост сдается после кризиса - так предписывает закон Воинов.

– Но если он не захочет уступать власть? - спросил я. Я уже достаточно знал о Горе, чтобы понять, что не всегда можно полагаться на Закон.

– Того, кто не желает уступить власть, - сказал отец, - покидают его люди. Провинившийся убар отстраняется от власти, и остается один во всем дворце без охраны, где его и закалывают простые горийцы.

Я кивнул, представив себе дворец, в котором в тронном зале сидит лишь один человек, ждущий, когда разгневанная толпа ворвется в ворота и утолит свой гнев.

– Но, - сказал отец, - иногда такой вождь завоевывает преданность своих подчиненных и они не оставляют его.

– И что тогда?

– Он становится тираном, и правит до тех пор, пока его безжалостно не свергнут в одной из войн.

Глаза отца застыли. Он рассказал мне не просто историю. Я понял, что он знал таких людей.

– Пока, - медленно повторил он, - его безжалостно не свергнут.

На следующий день я вернулся к Торну и к его неописуемым урокам.

Гор, как и следовало ожидать, оказался не шаром, а сфероидом. Южное полушарие было тяжелее и походило на земное. Угол наклона оси был острее чем земной, но не слишком, не на столько, чтобы ликвидировать смену сезонов. Более того, как и у Земли, здесь было два полюса и экваториальный пояс, а также южная и северная климатические зоны. Большая часть Гора на карте изображалась белым пятном, но я был достаточно занят тем, чтобы зазубрить названия рек, морей, равнин и полуостровов, которые были нанесены там.

Экономической основой горийской жизни были свободные крестьяне, которые были одной из низших, но несомненно самой многочисленной кастой. Основной культурой была желтая пшеница, называемая са-тарна или Дочь Жизни. Интересно, что мясо называлось са-тассана, что означало Мать Жизни. И когда кто-нибудь говорил о пище вообще, он говорил о са-тассана. Название желтой пшеницы казалось вторичным, производным. Это означало, что сельскохозяйственной экономике предшествовала охотничья. Это было естественным предположением, но сложность выражений занимала меня. Я догадывался, что сложный язык был разработан прежде появления примитивных охотничьих групп, исчезнувших уже давным-давно. Люди пришли - или, вернее, были привезены - на Гор со своим развитым языком. Вероятно, приглашения совершались достаточно давно.