Тарих-и Салими - [76]
В эти полные беспокойства в связи торжеством дни ночью и днем шел снег и начались холода. Торжество проходило в условиях снежной погоды и грязи. Его величество по царской своей милости, идя навстречу упомянутому [садру Тура-ходже], возвел его в высокий чин мир-и асади 363[472], который выше чина садра. [Он подарил ему] пять комплектов особой одежды, русского производства и золототканное платье, [отрезы] ткани из камки, несколько комплектов одежды из атласа с /247/ золотой вышивкой из бархата и фаранги, золототканную чалму, позолоченные башмаки и ичиги, коня с дорогим убором. Шестьдесят двух слуг высочайшего двора и сановников, махрамов и нукеров отряда упомянутого мир-и асади /209а/ и его прислуг [эмир] возвысил в чин токсабы, мирахура, караул-беги, джибачи и мирзабаши, которым были вручены и указы [о награждении чином], и почетные халаты. Все расходы на торжество и тартуки, поднесенные высочайшему двору, были покрыты его величеством эмиром из [казны] двора. Вдобавок к этому он сделал мир-и асаду царский подарок деньгами в сумме ста тысяч тенег. В связи с торжеством получили выгоду и несколько торговцев. Они были удостоены подарков сарупо и золотых медалей, за что благословили его величество.
Перед упомянутым торжеством я поднес его величеству в виде тартука один сверток почетного верхнего платья, тысячу пятьсот алчинов трико, предназначенных для солдатского обмундирования. Тартук я отправил со светом моих очей Рахим-кули-беком, пользующимся благосклонностью у высочайшего стремени августейшего [эмира]. Его величество, оказывая милость свету очей моему, пожаловал его должностью караул-беги с вручением ему указа [о назначении] и сарупо, чем я остался доволен и помолился за его величество. Кроме того, в знак благодарности за это я отдельно отправил в качестве подношения один сверток верхней одежды. О всевышний Господь бог, покрой своим милосердием его светлость покойного эмира Абдулахад-хана, чтобы он лучше осознал достоинства своих истинных друзей и в подобные моменты оказывал им ласку. О всемогущий бог, да сопутствует мне успех!
В упомянутом году прибежище власти Мухаммед Саййид-бий дадхо [из племени] юз, который его /248/ величеству приходился дядей с материнской стороны /209б/ и раньше был правителем в вилайате Кермине, намеревался устроить торжества по случаю обрезания своего сына в чарбаге Ситара-и Махаса, о чем просил высочайшего августейшего [эмира], и добился разрешения. В четверг 16-го [дня месяца] хут [08. 03. 1919] [года лошади] он поднес [эмиру] сверток, за что получил благословение его величества.
В пятницу он дал завтрак и начал свои пиршества. В понедельник в десять часов все эмиры и саркарда-и катар, офицеры и муфтии были приглашены [на торжество], они пришли ради славы высочайшего государства и побывали на банкете.
Во вторник, 21 числа упомянутого месяца [19. 03. 1919 г], его величество эмир возвысил прибежище власти Мухаммад-Саййид бек бия дадхо, [своего] дядю, в высокочтимый чин инакти калан с назначением его правителем Каршинского вилайата и вручил ему благословенный указ. Проявляя к нему милость, он [подарил ему] коня с полным убором и государев верхний халат.
Нескольких человек из его слуг возвысили в чины токсаба, мирахур, караулбеги, вплоть до чухра-акаси. В тот же день прибежище власти Рахматулла-ходжа бий, правитель Нуратинского вилайата, был приглашен к высочайшему стремени и возвеличен высокочтимым чином дадхо. [Его величество], оказывая ему милость и ласку, вручил ему благословенный указ и несколько комплектов верхней одежды, коня с драгоценным конским убором. Двадцать из его людей он возвысил в чин от мирахура до чухра-акаси и отпустил их по домам. Они, молясь [за эмира], выехали в Нуратинский вилайат. /210а/
В пятницу, начала [месяца] хамаль 1337 г. х., года барана [1919 г., март], его величество, почтеннейший эмир всех правоверных, по своей милости и ласке подарил /249/ по три комплекта верхнего платья из камки, бархата и атласа и по куску [материи] для чалмы Мулле Бурха-наддину, главному казию, мулле Изамаддину садр-и раису, вазарат-панах Низамиддину-ходже-бию кошбеги, мне, презренному и нижайшему, и прибежищу власти Рахман-кул-бек-бию, командующему войсками, чем [всех названных] возвеличил. Вазарат-панах Усманубек-бию, верхнему парваначи, был пожалован высокочтимый чин диванбеги и подарены золототканная чалма и одежда. Кошбеги всем слугам высочайшего двора три дня давал по очереди обеды, за что получил благословение в адрес высочайше и благословенно рожденного [эмира]. В этот же день его величество, оказывая свое царское благодеяние и сострадание Мулле Наджмиддин урак муфтию, Мулле Шафкатулле ходже урак муфтию и мулле Музаффару ходжа урак муфтию, всех троих повысил в чин садра и подарил им по превосходному комплекту верхней одежды. Смещенного каршинского казия, домуллу Достсудура он назначил муфтием новой высочайшей медресе вместо муфтия факиха домуллы Халмурада урака 364[473]. Упомянутого муфтия-факиха назначили казием в вилайате Зийауддин.
В субботу его величество почтеннейший эмир, оказывая свою шахскую любезность, Мухаммада Юсуф-бия, сына каршинского купца Муким-бая, повысил в чин туксабы, определив для него [торговый] ряд в Бухаре. Всем купцам благородной Бухары /
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.