Тарих-и Салими - [14]
Больше всего я присутствовал на беседах таких крупных личностей, как Саййид Абул-Касим-хан хулафа, Абдассаттар Махдум 75[184], сын халифа 76[185] Хусейна Бухари, да помилует его Аллах, Мийан-Фазл, Мухаммад Салих 77[186], Майан Фазл Музаммел по прозвищу Мийан-Бури 78[187], его светлость Абдаззахид-ходжа Бухари, компаньон по купечеству второго халифа, да будет ему милость Аллаха, Шейх Ахмед Караташи, да помилует его Аллах. Общался я также и с множеством других благородных улемов Ташкента, которых не перечислишь. Я имел большое знакомство и в среде крупных русских чиновников, русских генералов и предпринимателей. Были у нас взаимные посещения. В это [двенадцатилетнее] пребывание я через каждые шесть месяцев выезжал в благородную Бухару и встречался с /52/ его величеством, с господином [эмиром] или в чарбаге Ширбудун 79[188], или же в чарбагах Карри и Гала-Асия 80[189]. Являясь [к эмиру], я благословлял его и с высокого позволения опять возвращался на свою обычную работу в Ташкент. С высочайшего согласия [эмира] я в ташкентском вилайате женился два раза. Сначала я женился на одной татарке. Через год /71б/ она скончалась. Опять с высочайшего разрешения его величества благородного [эмира] я взял в себе в жены дочь одного ташкентца, которую потом увез в Бухару.
Короче говоря, за время своей двенадцатилетней торговой деятельности в Ташкентской области я завоевал большой авторитет и приехал в Бухару с пятидесятитысячным [капиталом] в теньгах, накопленным мною купечеством. Все это благодаря моей честности, искренней симпатии и доверия к высочайшему двору. Ни на секунду не смягчая свою [искреннюю] службу, я всегда держал в памяти господа бога. Не шел дорогой страстолюбия, не имел ничего общего с низкими людьми и простым народом.
В 1299 г. х. его величество благородный [эмир] Музаффар-хан], вдев ноги в стремена государства, выехал из столицы путешествовать в вилайат Шахрисабз [бого] храняемого бухарского государства. Тогда основа страны упомянутый Астанакул-бек бий парваначи был правителем Шахрисабзского вилайата. Его величество предприняли почетное посещение дворца Аксарай в Шахрисабзе. Через несколько дней [эмир] света очей людей, зрачка глаз, своего дорогого сына, славного принца, высочайшего добродетеля Саййид Мир Абдулахад-хан туру, считая его более достойным среди других своих сыновей для наследования престола, отправил в Петербург к императору Российского государства. /53/ [Принца] сопровождали: убежища власти и благородства Мухаммад Дурбин-бий инак, Мулла /72а/ Рахматулла бий, Хаджи Абулфайз ходжа судур 81[190], Мулла Абдаррахим туксаба, хаким, и несколько других слуг с бесчисленными подарками. В то время я, презренный, пишущий [эти строки], находился в вилайате Ташкент, поэтому я вышел встретить уважаемого принца и, удостоившись чести целования руки, благословил его. Губернатор Ташкента, генерал Кауфман, считая приезд престолонаследника принца [Абдалахад-хана] радостным случаем, из своей признательности к Бухарскому государству, выстроил [почетный караул] из многих солдат и принял [принца] с музыкой и большим почетом. Разместив [Абдалахад-хана] в подготовленное заранее [для него] место, [генерал Кауфман] два дня оказывал ему достойные почести и гостеприимство и вместе с сопровождающей свитой и переводчиком проводил в Петербург. Поездов в то время еще не было, поэтому им пришлось ехать на русских арбах, называемых фаэтонами и колясками. Пишущий эти строки проводил [принца] до местности Йагач-уйи, находящейся на расстоянии одного фарсаха от Ташкента. Вернувшись [к себе в Ташкент], я занялся было молением [за принца], рожденного от ангелоподобных, и тут получил из Шахрисабза телеграмму, [где говорилось]: «Согласно высочайшему приказу приезжай немедленно и будь удостоен чести целовании руки [эмира]». Я тотчас же, поспешно, благасловляя [эмира], приехал в Самарканд. Дорога от Тахта-карача 82[191] до Бухары проходила через горы, возвышенности и низины между вилайатами Самарканд, Китаб и Шахрисабз. /72б/ Препятствия. Отдых. Его величество в это время прибыл в Китабский вилайат. Здесь, удостоившись чести целования руки [эмира], /54/ я молился за него и целый час имел с ним личную беседу. Его величество, господин прибежище халифата 83[192] , благородный падишах был деликатным, справедливым человеком. В своей многозначимой беседе с обращавшимся к нему человеком он не говорил ненужных слов и не был пустословом. Я, презренный, пишущий эти строки, с юношеской поры живя двенадцать лет в Ташкенте, самовольно и беззаботно проводил время и не был знаком с манерами скромности. Внимательный к своим слугам, падишах Джам[шид]ского достоинства, милостиво сказал мне: «Подойди поближе!» Я, проявляя слабоумие, подошел к султанскому трону, сел и, опираясь на шахский трон, отвечал на вопросы [владыки] высочайшего двора. Без церемоний рассказал обо всем, что я видел и слышал [в Ташкенте]. Его величество весело расхохотался от моего дерзкого положения [рядом с троном] и от интересных моих рассказов. Я ничего не соображая, все более увлекался разговором.
