Танеев - [77]

Но помыслами композитора владело уже иное.

С годами у Танеева складывалось убеждение, что, быть может, в хорах а-капелла (без сопровождения) ему удастся воплотить истинные свои идеалы. Многие хоровые ансамбли, квартеты и трио, созданные в разное время, не были включены автором в свод сочинений. Вехами на пути остались два хора 90-х годов: «Восход солнца» и «Из края в край» на слова Тютчева.

Давнишний замысел попытаться вернуть былую монументальность жанру, вознесенному на небывалую высоту в творениях классиков XVIII века — Глюка, Генделя и Баха, — в эти годы Танеева не покидал.

Композитор настойчиво и прилежно изучал природу человеческого голоса, его возможности и свои опыты стремился проверить на практике.

Ни одно свое сочинение, инструментальное или вокальное, он не считал завершенным вплоть до его прослушивания в непосредственном звучании.

Мало того, обычно Танеев спешил с таким прослушиванием, стремился услышать сочинение пока еще не остыло внутреннее звучание, пока не утрачена та впечатлительность, которую имеешь по отношению к сочинению, только что написанному.

Не случайно композитор так часто появлялся на хоровых репетициях разных коллективов.

Хоров любительских и профессиональных в те времена в Москве было немало. Исполнение некоторых, таких, как хоры Архангельского, Чеснокова, «Симфоническая капелла» Булычева и хор Пречистенских курсов, отмечено было печатью высокого мастерства.

Сергею Ивановичу надолго запомнилось неспокойное, но щедрое и богатое лето 1910 года, когда Булычев жил на даче в Дюдькове по соседству с Танеевым. Почти до осени шла напряженная работа с группами хора, в которой участвовал и Танеев. Иногда же на спевку съезжался и весь состав капеллы. Готовили «Высокую мессу» Баха си минор. Месса была исполнена капеллой в марте 1911 года. Для композитора же итогом напряженной работы был «теоретический разбор» первых номеров мессы, к сожалению оставшийся незавершенным.

Узы долголетней дружбы связывали Танеева со Степаном Васильевичем Смоленским, одним из старейших руководителей хора и Синодального училища, одним из глубочайших исследователей и знатоков древнерусского многоголосия. Позднее, после смерти Смоленского, дружеские отношения сложились у композитора и с новым руководителем хора, талантливым дирижером Николаем Данилиным.

На спевках хора и спевках училища, помещавшегося неподалеку от консерватории, Сергей Иванович был не только гостем, но и неизменным советником, вложившим в дело воспитания музыкальной молодежи немало своего опыта и труда.

Он не мог не понимать, что питомцы училища и хора, опытные учителя-регенты при существовавших тогда условиях были проводниками музыкальной грамоты и начатков культуры в глубокие толщи народа, самые глухие, медвежьи углы России.

В 1909 году появился первый крупный итог долголетних исканий: 12 хоров Танеева на слова Якова Полонского, посвященные хоровому коллективу Пречистенских курсов.

Танеев смолоду, еще в классе Николая Рубинштейна, привык мыслить образами чисто музыкальными, потому строфы любимых поэтов нередко служили ему всего лишь поводом для решения творческих задач.

В вокальных сочинениях он отдавал предпочтение созерцательно-философской лирике Тютчева и Полонского.

Однако в музыке Танеева это созерцание редко пребывало в бесстрастном и безмятежном покое. Его собственный простодушный восторг перед красой природы шел но от рассудка и не чужд был своеобразного романтического пантеизма. Все происходившее в мире, в котором он жил, не могло оставить его безучастным зрителем.

Хотелось того композитору или нет, голоса и отголоски мятежного века, предчувствие грозы здесь и там пробивались сквозь музыкальную ткань его хоровых партитур.

В двенадцати хорах на слова Якова Полонского Танеев достиг вершин полифонического мастерства, овладел всеми тайнами хорового письма. В этом цикле привлекает внимание прежде всего грандиозный пятиголосый «Прометей».

Я шел под скалами, мглой ночи одет,

И нес темным людям божественный свет,

Любовь, и свободу от страха и чар,

И жажду познанья, и творческий дар.

Музыкальная поступь «Прометея» торжественна и величава, только в полифонических разделах композиции, воплощающих образ героя, мятущегося в жажде свободы, вязь многоголосия настолько густа и насыщенна, что словесный текст от слушателя почти ускользает.

«Развалину башни — жилище орла», «Звезды», «На могиле» — это подлинные шедевры танеевской вокальной музыки.

Но кульминацией всего цикла, не колеблясь, можно назвать двойной хор «На горе две хмурых тучи». Эпический тон повествования щедро согрет любовью к природе и человеку, глубоким сочувствием к миру людских надежд, радостей и печалей.

Второй цикл — «16 хоров для мужских голосов» на слова Константина Бальмонта, завершенный в 1913 году, — был посвящен хоровому обществу чешских учителей. Как и в «Иммортелях», автор здесь обратился к поэзии символистов.

Сведения о публичном исполнении этих хоров до наших дней не сохранились.

Как вскоре стало попятным, оба хоровых цикла, так же как неосуществляемые замыслы разных лет — кантаты «Колокол», «Констанский собор», — были всего лишь новым кругом опытов, предуготовляющим создание сочинения, еще небывалого по масштабам в русской вокально-симфонической музыке.