Танец со смертью, или Вернуться и простить - [15]

– Кто тебе рассказал?

– Папа, тебя только это беспокоит? – Маша повернулась к Сергею Борисовичу и тоскливо посмотрела на его невысокую, слегка полноватую фигуру. – Никто, поверь мне. Я сама догадалась, когда узнала, что у нас разные группы крови.

Он с недоумением развел руки в стороны:

– Группы крови? Все… так просто?

– Нет, отец, все очень сложно, – ответила Маша.

Она приготовила для них злобные, ядовитые слова, чтобы они как можно глубже пронзили сердца отца и матери, но не сумела произнести ни звука. Просто стояла и смотрела на человека, которого обожала, на слезы в его глазах, на подрагивавшие уголки его губ, учащенно вздымавшуюся грудь и на руки, беспомощно сжатые в кулаки. Отец и без того выглядел сломленным. Было видно, что он страдает, и Маша не смогла причинить ему еще бо́льшую боль. Но в ту минуту ей страстно хотелось умереть – оттого, что она проявила жесткость по отношению к людям, подарившим ей столько любви и счастья.

Быстро подойдя к отцу, она остановилась в нескольких сантиметрах от него.

– Папа, – тихо сказала она, – я тебя очень люблю! Просто мне сейчас плохо. Невыносимо плохо!

– Мне жаль, дочь. Не так, не таким образом мы с матерью хотели сказать тебе правду. Прости нас за это! А сейчас иди, я вижу, ты не в силах остаться. Поговорим позже, когда страсти немного улягутся.

Сергей Борисович поцеловал дочь в висок и подтолкнул ее к выходу. Когда за Марией захлопнулась дверь, он вернулся в гостиную, где Валентина Борисовна тихо плакала, уткнувшись лицом в подушку. Услышав его шаги, она подняла голову и посмотрела на мужа красными от слез глазами.

– Сережа, она вернется? – всхлипнула она. – Скажи, что наша дочь вернется, прошу тебя.

Глава 4

По дороге домой Маша зашла в магазин и купила все, в чем раньше себе отказывала. Шоколад – много шоколада, – пирожные с густым сливочным кремом, вино, к нему взяла сыр и сладкий виноград. Обрадованная праздником, который она намеревалась для себя устроить, она остановилась у цветочного магазина, долго разглядывала яркую витрину и, не удержавшись, подарила себе большой букет роз. С огромным пакетом, с красными цветами в руках она шла по улице, производя на прохожих впечатление счастливой молодой женщины. Улыбка играла на ее губах, глаза блестели. Вряд ли кто-либо догадался бы о той трагедии, которая разыгрывалась в душе у Маши.

Дома она поставила цветы в вазу и долго рассматривала нежные лепестки, благоговейно проводя по ним пальцами, внюхивалась в нераскрывшиеся бутоны, которые, к сожалению, ничем не пахли. Потом съела полплитки шоколада, открыла бутылку с вином и быстро захмелела, выпив полный бокал. Присев на диван, Маша попыталась собраться с мыслями. Перед глазами у нее все плыло, танцевало, и она не могла понять – то ли вино виновато в этом, то ли осадок вины, оставшийся на душе после разговора с родителями? Через несколько минут головокружение прекратилось, и Маша почувствовала себя нормально. Она улыбнулась главной сегодняшней новости – тому, что у нее есть брат, но тут же нахмурилась, не предполагая, как она его отыщет. Первая идея, пришедшая ей в голову, показалась Марии стоящей. Через мгновение девушка сидела у компьютера и писала в строке поисковика: «Как найти человека».

– Ого! – воскликнула она, увидев более десяти миллионов выданных ей результатов, и потерла ладони. – Начнем!

Через несколько часов, потраченных впустую, ее энтузиазм начал угасать. Размяв пальцами онемевшие плечи, Маша посмотрела на часы. Стрелки показывали одиннадцать, и она вспомнила о Симе: подруга заметно задерживалась. Словно отвечая ее мыслям, послышался звук вставленного в замок ключа, и в квартиру вошла Арифулина. Не включая света, она раздевалась в темной прихожей, нечто неразборчиво приговаривая, потом раздался шум, будто кто-то упал, и смех.

– Сима, что ты делаешь? – выкрикнула Маша, не отвлекаясь от чтения статьи на экране.

– Лежу на полу.

– Пьяная?

– Уставшая.

Арифулина появилась на пороге, держа в одной руке сапог, в другой – каблук.

– О порог споткнулась, – объяснила она свое падение. – Придется завтра в мастерскую сапоги отнести. А ты чем занимаешься? – Сима, нахмурившись, посмотрела на пустой бокал, стоявший на столе рядом с полупустой бутылкой вина. – Пьешь?!

– Прости, я забыла спросить у тебя разрешения.

– С ума ты сошла?

– Арифулина, прекрати визжать! Бокал беленького мне не повредит.

– Совсем с катушек слетела. – Сима встряхнула Машу за плечи. – Тебе противопоказан алкоголь! Потом, когда ты окончательно выздоровеешь, будешь пить, сколько угодно, но сейчас – нельзя.

– Потом? – усмехнулась Маша, поднялась с кресла и пересела на диван. – Мне надоело слышать это слово. Я всегда жила только будущим и прошлым, забывая о настоящем! Отныне в моей жизни нет слова «потом», есть только «сейчас». Ой, молчи! Знаю я, что ты хочешь сказать. Просто у меня нет настроения слушать нотации. Лучше возьми бокал для себя и составь мне компанию.

Сима послушно выполнила ее просьбу.

– Как прошел разговор с родителями? – спросила она, положив в рот кусочек сыра. – Вижу, что не слишком хорошо, раз ты устроила «хмельной вечер».