Танец бабочки - [83]

— И что? — в горле следопыта пересохло.

— Оно называется «Полет бабочки».

И здесь время остановилось. Масса подняла глаза и поразилась изменениям в лице следопыта. Взгляд воина налился тяжестью, будто вся вселенная вмиг навалилась на плечи. В наступившей тишине Икуно слышал только бешеное биение сердца. Той тишине, которая вытащила на свет обрывки памяти. Исчерченые листы, покрытые пылью лет. Кто мог подумать, что чья-то рука смахнет тлен с пожелтевших страниц? И вот снова стоишь там, где стоял когда-то — над гладью прошлого.

Икуно поднялся и без слов вышел во двор. Легкие требовали воздуха. Бревно, оседланное Мунисаем, приняло еще одного седока. Успев поостыть, самурай внимательно присмотрелся. На Икуно не было лица.

— Что с тобой? — спросил обеспокоено.

— А?… Ничего… Бабочка… — рассеяно сказал следопыт.

Самурай ничего не понял. Икуно старался прийти в себя, все еще до конца не веря услышанному. Как могло быть возможным то, что спустя много лет время приоткрыло дверь в темную комнату души.

— Тату на шее Синмэна, — выдавил Икуно, в ответ на вопросительный взор воина.

— И что?

Маса остановилась в двух шагах с тем же вопросом в глазах. Следопыт обвел всех тяжелым взглядом затравленого зверя. Правда рвалась на свободу.

— Полет бабочки — это техника добровольного ухода из жизни в условиях реального боя, — сказал устало.

Измотанный вид рёнина встревожил самурая.

— Что?! — Мунисай уставился на следопыта.

Икуно, сидя с опущеной головой, обратился скорее к хозяйке:

— Легенда говорит, что Уэно погиб в схватке с врагом, — сказал неожиданно низким голосом, поглаживая рукой ножны.

— Да, — кивнула женщина.

Следопыт окинул окрестности внимателным взглядом и промолвил в глухой тоске:

— Уэно добровольно бросился под клинок.

Маса заподозрила что-то неладное.

— Что?? — мысли женщины путались. — Но как….?

Следопыт не торопился с ответом, блуждая в лабиринтах памяти. Он как сейчас видел перед собой заснеженную долину у замка Инобу, как сейчас слышал эхо долгого разговора с Накано. Будто не прошло и двадцати лет, с тех пор, когда холодные зимние ветра дорог благословили его странствие. Бесконечное путешествие длящееся до сих пор.

— Возможно, из-за тоски по женщине, — сказал Икуно чужим голосом. — А возможно, потому что он был самураем.

Мрачное настроение рёнина пугало женщину.

— Смело бросайся навстречу неизбежной смерти и ты проснешься ото сна, — вспомнил Икуно изречение наставника.

— При чем здесь бабочка? — ломала голову хозяйка.

Рёнин поднялся. Груз прошлого давил на плечи.

— Один человек мне однажды сказал, что жизнь без любви — это сон бабочки. А бабочки всегда летят на огонь своего сердца.

Воцарилась тишина. Взгляд женщины застыл на госте. Пауза затянулась. Мунисай в отчаянии перебрасывал взор с рёнина на женщину. Молчание становилось невыносимым.

— Что все это значит? — спросил воин, ощутив неведомую угрозу.

Икуно опустошенно взглянул в глаза самураю:

— Синмэн не проиграл битву. Просто предпочел смерть.

— Что?

Мунисай побледнел.

— Все потеряло смысл. Вот и все, — произнес следопыт.

Ночь настигла среди бела дня. У самурая все оборвалось внутри. Сияние мира померкло и только улыбка старого друга и господина стояла перед глазами. Паутину зависшей тишины разрывали порывы ветра. Стебли аира, оставшиеся от праздника пятой луны, покачиваясь свисали с крыши. Аир побелел и увял так же как лицо молодого воина. Это испытание было ему не под силу.

Рёнин хмуро посматривал на поникшего самурая. Маса напряженно всматривалась в лица воинов в попытке понимания.

К следопыту постепенно возвращалось самообладание:

— Битва была фарсом. И итог ее предрешен.

Мунисай растерянно уставился в землю. У воина перехватило дыхание от избытка чувств.

— Возможно, я плохо знал Синмэна, но в одном я уверен. Синмэн любил жизнь. И кроме воли господина, ничто не могло заставить так легко отдаться смерти. И я спрашиваю — почему? Что или кто довел до пика безумия? Кому нужна имитация сэппуку? Какой изощрённый разум игрался с Синмэном?

Бравая речь воина не нашла отклика.

— Красиво формулируешь, — прохладно вымолвил следопыт и, оперевшись ногой о бревно, наклонился к самураю. — Хочешь знать мое мнение? Чем дольше мы вязнем в этом болоте, тем больше мне не по себе.

— Ты хочешь бросить? — воин насторожился.

Глаза следопыта сверкали злым огнем. Рёнин молчал и это было хуже всего. Хотя причин для недоверия не было, сердце самурая бешено заколотилось.

— Я буду идти до конца, — нашел в себе силы Мунисай.

Икуно остудил гнев и отошел в сторону.

— Конец всегда один! — произнес сурово и внимательно глянул на самурая. Мунисай опустил глаза — он слишком хорошо понимал это.

— В последнее время я заимел бы глаза на затылке, — добавил следопыт.

Мунисай не ожидал услышать от рёнина такое признание. Молодой воин подошел к партнеру.

— Не верю. Ты ничего не боишься., — произнес упрямо. — Здесь дело в другом.

— В чем? — орлиный взгляд голубых глаз следопыта источал неистовство стихии.

— Вот ты мне и скажи.

— Что сказать?! — в бешенстве бросил Икуно.

— Почему смерть Синмэна так тебя поразила? Почему ты так злишься из-за этого?

— Из-за чего?! — чуть ли не заорал следопыт.