Танец бабочки - [81]

— Потому что сегодня полнолуние и моя раздражительность не контролируема! — пригрозила женщина.

Хозяйка приближалась явно не с благими намерениями. Перспектива оказаться между двух огней не прельщала следопыта.

— Хочу заметить, что агрессия вас старит, — бросил подобострастно.

Но примирение, вероятно, стоило дороже дешевой лести. Остановить женщину могла разве что гроза среди бела дня и Икуно решился на нечто подобное.

— А как же бабочка? — спросил с улыбкой младенца.

— Какая бабочка? — остановилась сбитая с толку хозяйка.

Следопыт не стал более играть в кошки-мышки.

— Тату у основания шеи Синмэна. Бабочка.

Изменившееся лицо женщины говорило о правильности выбранного направления.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

Резкая перемена в настроении хозяйки не прошла мимо внимания следопыта. Женщина отошла вглубь комнаты.

— Вы знали Синмэна?

— Синмэна знали многие.

— Вы были близки?

Хозяйка рассмеялась и обернулась к гостю.

— Послушайте, — бросила вызывающе, — для незнакомца вы задаете слишком много вопросов. А на бонзу явно не тянете. Разве я не права?

Гость молчал, взвешивая сказанное.

— Вот видите, — произнесла женщина, — нам всем есть о чем помолчать.

Несговорчивость хояйки не радовала гостя, но ее аргументы говорили об тонком уме, проницательности и, как ни странно, смелости. Женщина была воистину достойной вдовой самурая.

Икуно решил действовать спонтанно. Быстрым движением следопыт вынул меч из ножен. Хозяйка испуганно отпрянула. Катана легла на пол. Рёнин сел рядом.

— Мое имя Ямадзаки Икуно, сын Ямадзаки Иттэя из дома Ямадзаки, — представился гость.

Необычный ход рёнина привлек внимание женщины.

— Вы служите даймё Ямадзаки Курандо?

— Нет. Я рёнин.

— Наёмник?

— Можно сказать и так.

Хозяйка с легким интересом посмотрела на гостя:

— Что ищете в наших краях?

— По велению даймё Танго Масамори и согласия даймё Нибуро расследую смерть Сато Синмэна.

Женщина задумалась. Внезапная искренность гостя требовала ответной откровенности. В том, как это было сделано, чувствовалась необычайная сила характера рёнина.

— Я неплохо читаю по лицам. Ваше лицо правдиво. — Глаза хозяйки исследовали гостя. — Еще я вижу в вас черты сильного воина. Или сердце обманывает меня?

Икуно постарался перевести беседу в нужное русло. Для таинственных высказываний женщины не было времени.

— Все знают только боги. Моя откровенность была полной. И я надеюсь на искренность с вашей стороны. И знайте, что я исполнен решимости.

Хозяйка отшатнулась:

— Угрожаете?

— Прошу, — вежливо напомнил гость.

— С лезвием у горла? — ухмыльнулась женщина.

Следопыт не хотел давить на хозяйку:

— Простите, но у меня нет выхода.

Маса опустила голову.

— И во сколько монет оценили правду? — спросила с оттенком презрения.

— Дело не в деньгах. Я дал слово.

Хозяйка подняла глаза.

— Кому? Даймё? — спросила с волнением в голосе.

— Нет. Нарутоми Мунисаю.

— Слуге Синмэна? Этому клоуну? — удивилась женщина.

Хозяйка пуще прежнего впилась глазами в гостя:

— Вы меня удивляете. Разве слово что-то еще значит в наше время?

Синева взгляда следопыта светилась умиротворением.

— Так жил мой отец. Так живу я.

Солнце, вырвавшись из облачного плена, косыми лучами из окна омыло суровый профиль рёнина. Женщина взяла Икуно за руку.

— Ваше сердце бьется спокойно. Вы не врете, — сказала, прислушавшись к биению пульса.

Следопыт выдержал долгий взгляд хозяйки и жещина окончательно прониклась доверием к гостю. Что-то неуловимое в чертах лица этого человека внушало ей странную безмятежность. Словно дуновение прохладного ветра в жаркий полдень.

— Время Синмэна закончилось. Поэтому он ушел, — промолвила женщина.

Океан дышал тишиной. Мягкая волна ласкала линию берега. Солнце тонуло в белой дымке неба. Еще вчера обыденность пейзажа не вызывала сомнений. Еще вчера прибрежная скала — кусок камня. Без имени, смысла и малейшего оттенка чувств. Прибой, только прибой — знакомый до боли, обесцененный и давно приевшийся. Жизнь, блистающая красками — как должный атрибут бытия. Дальше только вечность — неведомая земля, навевающая грустные мысли. Для стариков — гавань желанного приюта, ничуть не теряющая ценности в своем безликом образе, для молодых — обратная сторона видимой причины, смутный облик, брошенный в тень суетности. Заставленный ширмами старый чердак. Рухлядь, забытая и убранная долой с глаз до поры до времени. Но несмотря на все хитрости, тропа, протоптанная далекими предками однажды ложится под ноги. Неведомая прежде и все же узнаваемая с первого шага. Второй как открытие — ливень воспоминаний уносит бурной рекой, возвращая забытое прошлое, скрытое прочными пластами земной судьбы. И тропа становится Путем, исхоженным, близким, а с третьим шагом — родным на века.

Окуная побережье в застывший взгляд, Синмэн ловил себя на глубокой привязанности. И эти камни, и воды, и песчаные дюны — все будило трогательную нежность, потерянную в безликих буднях. Кусок камня обретал смысл, храня историю самой жизни. Набегающая волна была сутью вещей. И как исчезают следы на песке, так в последнем порыве чувств Сато блуждал среди вещей, ставших близкими и уже далекими в одно мгновение. Рука ласкала землю в смутном желании объятий. Жизнь ускользала медленно, как песок сквозь пальцы. Песчинка за песчинкой. И Синмэн жадно вбирал дыхание дальних ветров, стремясь запечатлеть в сердце дивный рисунок бытия.