Танец бабочки - [85]

— Что произошло? — спросил рёнин.

Женщина опустила руки, открыв измученное лицо.

— Их схватили прямо здесь. Даймё с телохраниетелями. Содзо и еще один. Я не знаю его имени.

Икуно провел рукой по лбу, пытаясь что-то вспомнить.

— Вы не заметили ничего странного в тот момент? — обратился к женщине.

Маса сделала усилие чтобы вспомнить.

— По-моему, нет… Хотя… — сказала медленно. — Возможно мне показалось, но Содзо выглядел как-то странно. Он был какой-то другой… И все время смотрел на Нами…

Следопыт жадно впился глазами в женщину:

— Вы уверены?

— Мне так показалось.

— Что произошло дальше?

— Ничего, — Маса пожала плечами. — Нами вышла замуж и уехала в Эдо.

— А Синмэн?

— Не знаю… Вероятно, Нами вступилась за него. Во всяком случае даймё ничего не предпринял. Мне было приказано молчать.

В комнате стало неожиданно тихо. Каждый думал о своем.

— Вот видишь… Она таки приложила руку, — не выдержал Мунисай.

Одним, едва уловимым движением женщина внезапно выхватила малый меч из ножен молодого воина и с силой вогнала в пространство пола между ног самурая. Лезвие вошло в дерево в дюйме от нефритового ствола Мунисая. Воин от испуга проглотил язык. Маса невозмутимо села.

— Впечатляет, — бросил Икуно, окинув взором, потерявшего речь партнера.

Мунисай судорожно сглотнул, еле дыша.

— Он мне надоел, — промолвила хозяйка.

— Вам хорошо, — с грустью сказал Икуно. — А мне приходиться жить с этим. На одних тумаках человека не сделаешь. Но спасибо за помощь.

Подхватив перепуганного партнера за плечи, Икуно вынул клинок и поплелся к двери.

— Что мне делать? — крикнула в спину Маса.

Следопыт оглянулся.

— Ничего. Жить.

3

Ливень. Стена небесной пыли. Плотное безудержное кольцо. З десь легко потеряться, раствориться в тумане воды. Стать тенью. Дождь скроет все незамысловатым мазком, сотрет следы, спрячет в потоках. Любые признаки существования утратят зримые черты. И вот тебя нет, а возможно, никогда и небыло. Цепляясь за обрывки самоопределения, с таким упорством обозначая границы — какое негаданное наслаждение — исчезнуть. Слиться с падающей водой, с бегущей по ладони каплей. Уйти без груза мыслей. С тать всем.

Икуно поднес чашу с вином к глазам. Харчевня пустовала, не считая нескольких крестьян, укрывшихся от дождя. Если правду говорят, что в дождь хороша ловля рыбы, то Эбису — бог-покровитель рыбаков, сегодня благосклонен к людям. Икуно пытался думать о капризах природы, но мысли путались. Откровение хозяйки эхом звучало в голове. Слова Массы отворили дверь демонам прошлого. Дверь, которую он так долго держал на замке. Но внезапно все покровы были сорваны, те покровы, под которыми хранилась память об отце.

— Ну что, оклемался? — бросил молодому воину, потягивая сакэ.

Мунисай удрученно тер лоб:

— Черт! Никогда бы не подумал…

— Странно…

— Что странно? — хмурился воин.

— Ты — и «думать»???

— Не смешно.

Икуно молчал, с иронией глядя на самурая. Мунисай бросал раздраженные взгляды по сторонам. Ему не сиделось, учитывая что женщине удалось с такой легкостью пристыдить его как мужчину. Сердце самурая разъедала досада.

— Нет, — махнул пальцем Мунисай и убежденно произнес: — Она меня сглазила. Да и тебя тоже! Иначе бы мы ей всыпали.

Рёнин притворно солидарно кивнул и перевел взгляд на пустынную под летним ливнем улицу.

— Что? — допытывался самурай. — Я опять несу чушь?

— Если бы ты не нес чушь, я бы начал переживать, — спокойно сказал следопыт. — А Масу можно понять.

— И простить?

— Пусть боги прощают, это их забота. Не думаю, что она от себя в восторге.

— Получается, она подвела Синмэна под клинок и вне подозрений?! — со злостью произнес Мунисай.

Воину хотелось хоть как-то самооправдаться, но Икуно остался невозмутим.

— Не вижу мотива. Соперница далеко. Самое время штурмовать сердце Синмэна, а не проливать кровь, — сказал следопыт, смакуя выпивку.

— А может у нее от любви в голове помутилось? Синмэн отказал, вот и прихлопала в порыве ярости? Видел, как меч вогнала? — не унимался самурай.

— И видимо, безрезультатно, — добавил Икуно.

— Ты о чем? — подозрительно покосился воин, подозревая подвох.

Следопыт хотел было продолжить словесную экзекуцию, но взглянув на удрученного самурая, решил отложить до времени. На сегодня уже было достаточно.

— О том, что версия интересная. Можешь копать, если это тебя утешит.

— Меня утешит правда, — упрямо произнес Мунисай, слегка стукнув по столу.

Несколько крестьян, привлеченные шумом оглянулись в их сторону. Следопыт устало взглянул на воина:

— Правда не лежит на поверхности. Ее откапывают слой за слоем.

— И где копать будем?

Рёнин неопределенно махнул рукой.

— Ну, вот, опять все сначала, — раздраженно бросил Мунисай.

— Ты прав, малыш. Этой безбрежности нет конца. Лучше выпей, не дай остаткам твоих мозгов расплавиться от напряжения.

Видя безуспешность своих попыток, самурай с недовольной миной уткнулся лицом в кулаки.

— Бурдюк с вином, — буркнул Мунисай и потянулся к чаше, не выдержав созерцания беззаботно распивающего рёнина.

Дождь лил немилосердно. Икуно неподвижно следил за буйством стихии. Шум ливня навевал сон. Сквозь звуки дождя сначала едва уловима, но постепенно все более узнаваема просачивалась знакомая мелодия флейты. Икуно хотел было прислушаться к источнику звуков, но веки рёнина отяжелели прежде чем он успел понять откуда льется музыка: из нахлынувшей дремы или со стены ливня. Мягкое чувство падения окутало тело. Из клубившейся тьмы вдруг возник образ матери.