Танец бабочки - [72]

— Не имеет значения, чем занимаешься, — тщательно подбирая слова, сказала женщина. — Как толпа не замечает индивидуальности, так высшее сословие презрительно относится к низшему. И те и другие не понимают одного. Наши линии судеб ничем не отличаются. Мы все проходим через боль, страх, предательство, ненависть, крушение надежд, любовь. Тупость и высокомерие ничем не отличаются. Поэтому не попрекай меня моим занятием, пожалуйста. Или ты считаешь меня порочной?

Монолог хозяйки произвел отрезвляющее действие.

— Я не вправе судить тебя. — Икуно стыдливо спрятал глаза.

— И все же тебя это задевает?

Женщина попала в самую точку. Молодой человек не в силах противостоять прозорливости хозяйки, беспомощно вскинул плечи:

— Просто, я не понимаю, зачем это тебе?

Женщина растянулась в улыбке.

— Я тебе не безразлична? — глянула искоса.

Юноша замялся. Нерешительность гостя показалась хозяйке забавной. Акуратным движением Маи вынула из кожаной шкатулки небольшую трубку и с помощью уголька, раскурила, вдохнув аромат трав. После нескольких затяжек предложила гостю последовать ее примеру. Икуно осторожно принял трубку из рук женщины и затянулся на полную грудь. Приятная истома разлилась по венам.

— Меня продали госпоже в подростковом возрасте, — с закрытыми глазами говорила женщина мелодичным голосом. — Таким образом моя судьба была предрешена. Чтобы выживать в нашем мире, смелости мало. Нужна хитрость. В конце концов, путь к успеху для женщины проходит через постель так или иначе. Женщины вокруг продают себя за удобства мужу. Мы же делаем это открыто. В чем же между нами разница? В репутации? Это слишком слабая карта, чтобы я дорожила ею, поскольку мне ее подложили без моего согласия. Что оставалось делать? В молодости я была глупой и наивной. Но прошлого не вернешь. Я многому научилась с тех пор.

Маи смолкла. Икуно, чувствуя неудобство, заерзал на подушке. Недавняя выходка приняла вид глупого чудачества.

— Люди любят навешивать ярлыки, не замечая за внешней шелухой человека. Такого же, как и все. Ждущего любви и понимания, страдающего от отчуждения и одиночества, — глубокомысленно произнесла женщина. — Поверь, я знаю, о чем говорю.

— Прости меня, — поклонился Икуно. — Я глуп.

— Совсем нет, — Маи открыла глаза. — Просто у тебя много идеальных представлений о жизни. С годами мы становимся мягче и терпимее, понимая, что идеальных путей нет. Где-нибудь да оступишься. Даже на пути долга, которым следует самурай.

Юноша приподнялся на подушках:

— Ты меня раскусила?

— Трудно было не заметить меч под твоей одеждой, — сказала с нескрываемой иронией.

— От тебя ничего не скроешь, — вырвалось у гостя.

— Ты даже не знаешь, насколько ты прав, — усмехнулась женщина.

Зависло неловкое молчание. Чтобы как-то развеять замешательство Икуно перешел к делу:

— Мне бы хотелось узнать результат твоего визита.

Беззаботность Маи растаяла как дым.

— Кое-что есть, — сказала хозяйка, сделавшись серьезной в мгновение ока.

— А именно? — Гость превратился в слух.

— Девушка, о которой ты говорил… — старалась вспомнить женщина, мило сморщив носик.

— Отоки?

— Да. Она служила при дворце.

Молодой человек наклонился к хозяйке, что бы не пропустить ни слова.

— Уже что-то, — произнес, жадно внимая каждому слову.

— Одной из служанок Хирохито.

— Так… — протянул юноша, лихорадочно соображая. — И что?

— В общем-то все, если не считать одной детали.

— Какой?

Маи поманила юношу пальцем и, когда молодой человек придвинулся к женщине, та произнесла:

— Сын сёгуна Хирохито — мужчина любвеобильный… Поэтому…

Хозяйка предусмотрительно смолкла.

— У него были виды на Отоки? — наугад спросил Икуно.

— И довольно большие, — подтвердила женщина.

Желая сложить воедино все части головоломки, Икуно напряженно сопоставлял факты. Женщина с сочувствием следила за игрой мысли гостя.

— И что случилось?

— Отоки отказала Хирохито, — сказала хозяйка, затянувшись дымом, — и отдала предпочтение сыну даймё Танго, Таданао.

— Отказать сыну сёгуна? Храбрая девушка! — с восторгом произнес юноша.

Маи поднесла трубку к губам юноши.

— Хирохито не из тех, кто прощает отказы, — промолвила внушительно.

— О чем ты? — вкусил дыма Икуно.

— Ревность и мстительность, к сожалению, присущи наследнику.

Гость погрузился в размышления. Дорого он отдал бы за то, что бы узнать всю правду. Свечи, тихий разговор, пьянящий аромат дыма — все это представлялось немыслимым еще недавно. Икуно дивился перемене в себе. Рассуждения о смерти стали чем-то обыденным, как непринужденная беседа о погоде и видах на урожай за чашей чая. Или это было действием волшебных чар женщины? Ее чарующий голос стоял в ушах, как птичьи трели в жаркие летние дни, когда влюбленные прячась среди зарослей высоких трав, проводят часы в утехах до глубокой ночи, что бы успеть полюбоваться на луну.

— Как тебе удалось все это выведать? — спросил хозяйку.

— Ты не боишься спрашивать меня о моих методах? — подначивала женщина гостя, поджав подбородок.

Юноша помрачнел.

— Не волнуйся. Мне не пришлось ложиться в постель с духовником наследника, — засмеялась Маи. — Просто поболтала со служанками.

— Нежели прислуга столь посвящена в личные дела господ?