Танец бабочки - [71]
Закрыв глаза, Кихэй хотел представить воинственного грозного бога, нагонявшего страх одним свирепым видом, но воодушевится божеством не удалось. Вместо Фудо рёнин почему-то увидел ветку цветущей вишни, той, что в третью луну ярко красуется на фоне голубого неба над родным домом, когда соловьиные трели возвещают приход весны.
Вздохнув, Накано вернулся к ученику.
— Может, тебе лишь кажется, что ты влюбился? — вымолвил с робкой надеждой. — Увлечения скоротечны.
Икуно устало посмотрел на воина и качнул головой.
— Не думаю.
Ренин не стал давать волю эмоциям и постарался зайти с другой стороны, присев и положив руку на плече юноши в доверительном жесте.
— Что ж, ты долго был в дороге. Измотался. Вполне естественно, что ты хочешь женщину.
Молодой человек напряженно молчал.
— Ты слишком серьезно к этому относишься, — добавил Кихэй внушительно.
Однако надеждам рёнина не суждено было осуществится. Молодой человек неожиданно потрепал Кихэя по плечу в ответном жесте и прошептал:
— Ты так напряжен. Может быть тебе тоже нужна женщина? — сострил юноша.
Сердечная забота ученика не вызвала ответной благодарности.
— Один из нас должен быть в своем уме!! — взорвался Накано. — Черт!
Икуно понимающе отшатнулся, не рискуя играть с буйным темпераментом воина.
— Ладно, — рёнин сменил гнев на милость. — Что случилось, то случилось. Видимо, так хотят боги.
Лицо молодого человека просияло:
— Я рад.
— Прекрати молоть чушь! — сцепив зубы до скрежета бросил Накано. — Думаешь, богам есть до этого дело?!
— Ты же сам сказал…
— Я пытаюсь успокоить тебя и себя заодно. В любом случае завяжи на узел своего дружка до поры до времени. И думай верхней частью тела.
— Как скажешь…
— Не делай мне одолжений! У тебя вид идиота. Ты хоть помнишь зачем мы сюда приехали?!
— Ты меня недооцениваешь.
— Я не хочу, что бы ты погиб как последний дурак.
Обмениваясь любезностями, рёнин с учеником направились в гущу города. Весну удержать невозможно. Даже лед самых холодных душ тает при виде бесконечных волн глициний на полях, обласканных первым теплым солнцем.
5
Икуно вряд ли предполагал, что судьба сыграет с ним эдакую шутку. Молодой человек мог похвастаться знаниями в области фехтования, верховой езды или на худой конец навыками каллиграфии или чайной церемонии. Сфера же любовных игр была запредельной територией. То, что он чувствовал было ново, захватывающе, но не доступно для понимания в силу отсутствия опыта в делах такого рода. Женщина для него отождествлялась прежде всего с матерью и отношение ограничивалось соответственно уважением, признательностью, доверием и нежной любовью. И вот теперь первозданная сила взыграла в крови внося сумятицу и в без того запутанное положение. Жизнь не оставляла ни малейшего шанса для взвешенных решений, торопливо подганяя и кружа в ритме сумашедшего танца. И как ни странно существование обретало смысл. Пока боги милостиво взирали с небес, можно мириться с внешней неуёмностью. Незнаное доселе влечение прокладывало дорогу наощупь, и все же молодой человек хотел испить этой чаши, как утверждали — не всегда горькой.
Хозяйка встретила гостя неизменной улыбкой. Икуно молча прошел в комнату, избегая прямого взгляда женщины. Но стоило Маи встать напротив, как телом юноши прокатилась дрожь. Мысли путались. Пытаясь скрыть волнение, Икуно придал голосу безмятежность.
— Знаешь, я давно не был дома. До сегодняшнего дня даже не представлял, как соскучился по родным местам.
— Что тебя так впечатлило? — спросила женщина с неподдельным интересом.
— Аматэрасу, — сказал юноша, с неким трепетом взирая на хозяйку.
— Солнце?
Икуно пожалел о сказанном, но отступать поздно, даже если романтика в его исполнении выглядела нелепо.
— Здесь, в городе, дома стоят плотным кольцом, — попытался обьяснить молодой человек. — Я не вижу ничего. Только стены. А сегодня Аматэрасу показала свой лик и я понял, чего мне так не хватает.
— Чего? — спросила Маи настороженно.
— Горизонта, — гость нервно усмехнулся. — Открытой линии неба. То, к чему я привык.
Хозяйка с пониманием отнеслась к порыву юноши, благосклонно пригласив расположиться на подушках. Слова гостя тронули женщину.
— Для тебя это так важно? — спросила, перемешивая щипцами уголь в жаровне.
— Не знаю, — ответил юноша, с благоговением наблюдая как блики пламени играют на лице хозяйки. — Когда Аматэрасу заливает полнеба на закате — мне хочется жить. Думаешь, я сентиментальный дурак?
С легкостью перемещаясь по комнате, Маи зажгла еще несколько свечей.
— Нет, — обернулась к гостю, поправляя бамбуковые занавески. — Думаю, ты просто устал. Каждому необходимо что-то для поддержки. Ведь мы все одиноки.
Маи сказала это без лишнего пафоса, однако гостю участие женщины выдалось фальшивым. Даже не осознавая, что ним овладевает ревность, молодой человек хмуро произнес:
— Тебе вряд ли знакомо одиночество в свете твоих занятий.
Маи вздрогнула и посмотрела с таким спокойствием, что юноше стало не по себе. Лучше бы уж она обиделась. Но хозяйка со снисходительным видом села рядом. Икуно ощутил себя ослом и краснея, готов был провалится в преисподнюю.
