Танец бабочки - [65]

Лаская взглядом сизую безбрежность, Накано остановился у кромки поля. Глядя со стороны можно было подумать, что рёнин решил побеседовать с ветром. Уста едва заметно шевелились. Глаза наполнились странным блеском. Всё в нем напоминало странствующего заклинателя духов, который бродит по дальним тропам священных гор Митакэ и Кумано, спускаясь к людям лишь затем, что бы изгнать злых демонов силой молитвы.

Икуно неслышно встал рядом, дивясь внезапной перемене в наставнике.

— Кто такой Уэно? — повторил вопрос молодой человек.

Оторвав взор от дальних гор, Накано шепотом произнес:

В заброшенной деревне под глубоким снегом

Ночью расцвела одна ветка сливы.

Под аккомпонемент зимней стужи, поэзия прозвучала как минимум необычно. Юноша, не смея нарушить странную задумчивость ренина, терялся в догадках.

— Тебе никогда не хотелось стать снегом? — подал голос Кихэй.

— Никогда не думал над такой возможностью… — хотел было сострить ученик.

Накано словно и не слышал, будучи поглощенным тишиной, стоявшей в поле.

— Человеческая жизнь полна условий, а снег такой, какой есть, — протянул руку наставник. — Простой и спокойный.

Снежинки плавно опускались на ладонь и медленно таяли как эфемерные существа.

— Говорят, что слова «одна ветка сливы» выражают подлинный покой. — Кихэй, казалось, разговаривал сам с собой. — Я никогда не думал над этим, а теперь начинаю понимать.

Накано опустил голову, погрузившись в себя. Только тонкая нить у виска отбивала тягостные мгновения.

— Что? — не выдержал Икуно продолжительного молчания.

Накано посмотрел на ученика отрешенным взором.

— Мы всего лишь сон, — произнес глухо.

Молодой человек ничего не понял.

— Что? — переспросил.

Кихэй, исподволь поглядывая на ученика, сомневался стоит ли продолжать.

— Одному человеку часто снился сон, что он бабочка. И он так увлекся этим сном, что в конце концов перестал понимать, кто же он — бабочка, которой снится, что она человек или человек, которому снится, что он бабочка.

Рассказ наставника удивил юношу.

— Что ты хочешь сказать?

— Все это сон, — произнес Накано хрипло, указывая головой вокруг себя. — Ты, я, наши желания, разбитые надежды. Все призрачно. Ничто нельзя удержать. Мы всего лишь сон, который приснился бабочке.

Силясь вникнуть в рассуждения наставника, Икуно поймал себя на мысли, что ничего толком не знал о Накано. То, что это был человек с непростой судьбой, юноша понимал скорее подсознательно. Необыкновенная сила характера, точные, безличностные замечания Кихэя всегда вызывали восхищение в душе молодого человека. Все свидетельствовало о том, что рёнин проделал наполненный событиями жизненный путь.

— Всегда можно проснуться, — нерешительно вымолвил Икуно.

— Можно, — кивнул Кихэй седеющей головой. — Возможно, Уэно сделал это первым.

— Каким образом?

На долину незаметно опускались сумерки. Белизна мира тускнела, ветер становился резче. Кихэй, взяв молодого ученика под руку, направился к костру, полыхавшему в углу дворища. Здесь челядь в больших котлах готовила снедь для дворовых собак и лошадей. Возле пламени, закутавшись в ватные накидки, грелась детвора в надежде попробывать мисо — блюдо из бобов в приправе или хайдан — жареных пирожков с начинкой. Накано предложил ученику присоедениться к детям, усевшись рядом не дубовую колоду. Ребятня посмеиваясь зашепталась между собой. Прежде чем продолжить беседу Кихэй перемигнулся с детворой, протянув руки к костру, но видя нетерпение молодого человека, не стал более оттягивать.

— Самураи говорят: смело бросайся навстречу неизбежной смерти и ты проснешься ото сна… — слова Кихэя привлекли внимание детворы.

Икуно протянул руки к костру:

— И что?

Накано обвел взглядом заинтригованные лица малышей и прищурившись, словно старый пират замогильным голосом начал рассказ о днях минувшей славы.

— Когда — то давно Уэно полюбил девушку, но властный отец запретил влюбленным встречаться. Однако Мино, так звали девушку, ослушалась отцовского приказа и тайком побежала ночью через горное ущелье навстречу к любимому. Разьяренный властитель выследил дочь, когда она почти пересекла горную тропу. Светила полная луна и силуэт юноши четко вырисовывался на фоне гор. Отец натянул лук и выпустил смертоносную стрелу. Но случилось так, что в этот момент Мино подбежала к Уэно и стрела пронзила ее сердце. Мино умерла на руках любимого.

Икуно, уподобившись ребятне, с голодным интересом внимал каждому слову наставника.

— Что было дальше? — Его вопрос эхом отразил мысли детворы.

— Дальше? Дальше случилось то, что обычно случается. Отец в безумии горя посчитал Уэно причиной гибели дочери и подослал к нему убийц. Уэно был мастером клинка того времени. Противников было трое. Двоих Уэно положил сразу же у порога своего дома. С третьим схватился в серьезной рубке.

Накано замолчал. Малышня, кое-где с разинутами ртами так и жаждали продолжения.

— И что случилось? — опять пришел на выручку юноша.

— Трудно сказать… — скривился Кихэй.

Наставник важно надув губы, искоса поглядывал на детвору, вполне осознавая эффект недосказанностей. Дети, устремив слух и взор к Накано неотрывно следили за любым изменением его мимики.