Танец бабочки - [36]

— Отец… — молодой человек медленно опустился на пол, ощутив слабость в ногах.

— Господин Ямадзаки Иттэй, брат главы клана Ямадзаки и ваш отец взошел к предкам, — прошептал Матабэй.

Икуно принял отцовский меч из рук слуги, который будучи истощен последней репликой потерял сознание, свалившись без чувств.

Вселенная сжалась до размеров точки. Пронизывающий ветер с улицы достиг глубин существа. Икуно вздрогнул. То ли от холода, то ли от снега, который шел вокруг. В городе, во дворе монастыря, в душе.

Слезы катились и катились. Икуно беспомощно тер щеки, не зная как справиться с напастью. Попадаться на глаза отцу в таком виде — верх лекгомыслия. Ведь мужчины не плачут. И даже десятилетний возраст вряд ли тянет на поблажки. Мужество — прежде всего. Разве что под занавес сумерек, на циновке, проявление слабости останется незамеченным. Только полагаться на стены не всегда удается.

После смерти жены выдержка Иттэя во время всего ритуала кремации дала трещину поздним вечером. Стон из отцовской комнаты долетал до слуха сына. Но на людях Ямадзаки неизменно держал лицо.

— Ревешь? — прозвучало над головой.

Икуно поднял глаза и понял, что отступать поздно.

— Реву, — признался.

Ямадзаки, прищурившись, осматривал сына.

— И как? Нравится? — спрашивал.

— Нет.

— Чего ж ревешь?

— Не знаю, — пожал плечами Икуно.

— А я знаю, — сказал Иттэй, отведя взгляд.

— Откуда? — спросил малец, чувствуя как ослабевает ручей.

— Звезды нашептали, — усмехнулся отец. — Люди всегда плачут от беспомощности.

Немного помолчав, Иттэй поинтересовался:

— Кто избил тебя?

Икуно хотел было прикрыть рукой ссадину, но остановился, осознав бессмысленность затеи.

— Ходзё.

— За что?

— За дело.

— Говори как есть.

— Ходзё назвал меня недомерком. Я дал ему по шее. Но он старше и сильнее. Что я мог сделать?

— Во-первых не ввязываться в драку из-за ерунды. Отреагировав на слова Ходзё, ты дал ему понять, что мнение этого обормота для тебя важно. Понимаешь?

— Да.

— Теперь он будет донимать тебя до тех пор, пока ты либо хорошенько не вложишь ему, либо сохранишь выдержку в безразличии.

Икуно нахмурившись, молчал.

— Насколько я знаю Ходзё, этот малый высокомерен и заносчив. Донимать будет бесконечно, — произнес отец.

— И что мне делать?

— Как, что? Сбить спесь Ходзё.

— Легко сказать. Он вдвое сильнее.

— Ты боишся?

— Незнаю.

Иттэй внимательно изучал сына. Мальцу и впрямь вряд ли светило удивлять богатырским сложением. Хотя, возможно, годы преобразят щуплое худощавое тело в некое подобие мужчины. Однако в теперешнем положении надеяться на успех в столкновении с задирой было бы глупо. К тому же природная застенчивость — подарок покойной матери — так и просвечивала сквозь щели запавших глаз, сводя небольшые шансы к абсолютному нулю. Где уж тут напугать храбрым видом, не говоря уже об отваге. Даже видимость последней напрочь растворилась в синеве взгляда Икуно. Рассеяность, уже вошедшая в привычку, не могла быть характерной чертой сына. Еще живо в памяти время беззаботности и резвости мальца, успеть за которой Иттэю не всегда удавалось. Что же могло сломить дух, если не…

Иттэй коснулся рукой плеча Икуно.

— Пойдем к реке.

Водная гладь переливалась в лучах солнца, искрясь золотистой рябью. Давно перевалило за полдень. Время медленно катилось к вечеру. Пройдя вдоль берега, спутники приблизились к горному склону, извергавшему шум на всю округу. Захватывающее дух зрелище открылось изумленному взгляду Икуно. С высоты скалистого утёса неслась вниз стена воды, оглушительно разбиваясь о камни, наполняя воды реки. Величие и красота завораживали до умопомрачения.

Икуно от удивления открыл рот. Отец усмехнулся, удовлетворенный эфектом.

— Ну, как? — спросил между прочим.

— Здорово, — отозвался малец.

— А еще?

— Жуть, — добавил после раздумья.

— Вот именно, — проронил Иттэй. — Взберемся наверх? Не боишься?

Икуно окинул взглядом водопад, вполне внушавший если не благоговейный ужас, то определённые опасения. Но прослыть трусом в глазах отца…

— Нет, — промолвил как можно тверже.

Путь к вершине занял время, понадобившееся солнцу, чтобы опуститься ниже к горизонту, позолотив верхушки деревьев. С утёса открылся широкий вид на раскинувшуюся внизу долину с кустом деревни. Икуно впервые наблюдал родные места с такой высоты.

— Нравитья? — спросил Иттэй.

Малец кивнул.

— А теперь посмотри вниз.

Панорама заставила перехватить дыхание. С головокружительной высоты, рассекая воздух, неслись в нежное лоно реки пенящиеся потоки. Сила стихии завораживала.

— Зачем мы пришли сюда? — с дрожью в голосе спросил Икуно.

— Точнее будет сказать, зачем ты пришел сюда, — загадочно произнес Ямадзаки.

Сын выжидательно уставился на отца.

— Не догадываешся?

Икуно недоуменно закачал головой. Иттэй улыбнулся кончиками губ.

— Сегодня ты преодолеешь себя. Вернее то, что ты думал о себе, — сказал отец, пронзая взглядом.

— Как?

— Ты прыгнешь в пропасть, — как само собой разумеющееся заявил Иттэй.

— Что?!

Внизу живота все оборвалось. Икуно нервно сглотнул слюну. Захотелось ухватиться за воздух.

— Как прыгну? — еле промычал.

— Молча. Просто сделаешь шаг.

Малец, округлившимися от страха глазами, сверлил отца.