Танец бабочки - [116]

Следопыт ожидал подобной реакции и немного выждав произнес:

— Вы знаете, что я не симпатизировал вашему телохранителю, но мои чувства не имеют значения. Содзо сам признался в своих злодеяниях.

Властитель выпрямился от внезапной новости.

— Признался?! — воскликнул Нибуро и недоверчиво фыркнул. — Ты хочешь, чтобы я поверил, что Содзо поддался на твои угрозы?!!

Даймё с воином переглянулись. Спохватившись слишком поздно, Нибуро понял, что совершил оплошность и выдал себя.

— Ну, почему… Цутия был не из пугливых. Цутия был из глупых, — продолжил Икуно. — Во-первых, Содзо вскрыл живот Симэну как истинный левша, тем самым дав повод для сомнений. Дальше — больше. Из-за страха быть уличенным, он убивает Масу, хотя для этого не было оснований.

— Уличенным в чём?

— В том, что ваш телохранитель был не безразличен к вашей дочери. Маса знала об этом и как свидетель представляла для Содзо определенную опасность.

— Не понимаю, причем здесь моя дочь?

— Содзо убил Синмэна из-за ревности, как отвергнутый поклонник.

Нибуро опустил глаза:

— Значит ты все знаешь…

— Да, я знаю, что у вашей дочери был роман с Синмэном.

Князь в раздумьях прошелся по залу. Оба, и Нибуро, и следопыт с абсолютной яснотью понимали опасную близость правды, к которой подошли в своих отношениях.

— Что еще? — уставился даймё.

Следопыт внимательно постотрел на князя.

— У меня есть свидетель убийства.

Даймё подозрительно уставился на Икуно:

— Вот как?! И кто это?!

— Простите, господин, но я поделюсь этим с вами, только после полного отчёта даймё Танго Масамори, — проявляя осторожность сказал Икуно.

Нибуро бросил на следопыта испопеляющий взгляд и приблизился вплотную.

— А ты игрок, — просычал даймё, внимательно осматривая с рёнина. По лицу Нибуро пробежала ухмылка: — Хорошо подготовился.

Икуно чувствовал — на карту поставлена его жизнь. И именно сейчас князь взвешивает стоит ли она чего-нибудь или нет.

Нибуро кивнул и неожиданно произнес:

— Что ты скажешь, если я предложу тебе работать на меня?

Икуно окинул зал краем глаза и понял, что выйти отсюда живым ему вряд ли удастся. С две дюжины лучников стояли у стен.

— Я плачу хорошо, — сказал даймё.

— Что от меня требуется взамен?

Князь усмехнулся.

— Молчание. Это единственная добродетель, которую я ценю.

— А если я не соглашусь?

Нибуро щелкнул пальцами. Стража ввела под руки Кэйко.

— Ты же не станешь рисковать жизнью однажды спасенной девушки? — произнес князь насмешливо.

Икуно встретился с глазами Кэйко.

— Прости меня, — прошептала девушка.

— Ты ни в чем не виновата. Прсто я хочу заключить с твоим… мм… спасителем взаимовыгодное соглашение, — язвительно произнес Нибуро. — А он сомневается в моей искренности.

Икуно молчал, поскрипывая зубами от волнения.

— Итак? — подался вперед даймё.

— Что я должен делать?

— Прекрастно! — удовлетворенно улыбнулся Нибуро. — Видишь ли, Содзо был моим лучшим воином, а ты одним ударом катаны поколебал мою уверенность в этом. Я не могу позволить себе сомневаться в своем окружении. Танэсада, как мастер клинка, учил Содзо. И теперь я могу предположить, что высокое звание Танэсада носит незаслуженно. Попробуй убедить меня в обратном. Если мои подозрения оправдаются, ты станешь одним из первых людей в клане. Ну разве это не честь?

При виде наставника, вставшего с клинком наголо, следопытом овладели смешанные чувства. Смерть Содзо, такая желанная и справедливая, как ему казалось, впоследствии оставила неприятный осадок. Как ни старался Икуно найти в себе силы для сближения с наставником переступив через тень смерти отца, судьба все расставила по-иному. Теперь между ними, как предпологал следопыт, могла лежать только непреодолимая стена молчаливой вражды. И если где-то глубоко Икуно, возможно, хотел вступить на путь примирения, то возможность такого исхода предполагалась меньше всего. Следопыт внезапно осознал то, что никак не мог принять. Роли сменились и теперь он чувствовал за собой вину, которой не было. Или была?

Накано подошел на расстояние меча.

— Ты готов? — спросил сдержанно.

Икуно рассеяно посмотрел на противника и внезапно опустил меч.

— Я не хочу драться с тобой, — сказал устало.

— Это уже не вопрос твоего выбора, — произнес Кихэй указав на лучников.

Следопыт недоверчиво мотнул головой:

— Боюсь, даже если мы схватимся, нас ждет та же участь.

— Замечательно, — сказал Накано.

— Что? — удивился следопыт.

— Для воина нет лучшего состояния, чем дыхание смерти в затылок.

— О чем ты говоришь?! — вспылил Икуно. — Или тебе охота развлечь нашей гибелью своего хозяина?!

— Это не имеет значения, — спокойно произнес Кихэй. — Здесь и сейчас мы закончим наше обучение.

— Ты спятил?! Какое обучение?! Я убил твоего сына! Если ты хочешь отомстить мне — так и скажи, — холодно сказал Икуно и тихо добавил: — Я не знал, что Содзо… что так получится…

Кихэй сжал скулы.

— Содзо был воин. И погиб как воин. Он знал какую цену мы все платим, — произнес Накано жестко. — Здесь нет твоей вины. Я не смог зажечь огонь его сердца.

Слова наставника перевернули все внутри. Прощение, такое неожиданное, еще больше смутило следопыта.

— Сколько можно медлить! — крикнул даймё, прислушиваясь к разговору.