Танец бабочки - [114]

— И ты все знала с самого начала? — изумленно посмотрел на девушку.

— Женщины знают многое, — загадочно сказала Кэйко.

— И молчала?

— Я всего лишь служанка. Меня бы зарубили на месте скажи я хоть слово. И кроме того, я еще не знала тебя.

Глаза девушки светились теплотой.

— Синмэн знал не меньше, — с грустью произнес Икуно.

— Что?

— Синмэн знал, что даймё не простит связи с Нами. Но это не имело значения.

— Разве так бывает?

— Бывает. В свете потери любимой все остальное блекло.

Икуно вспомнил:

Есть место

За пределами правильного и неправильного.

Я буду ждать тебя там.

Бабочка упорхнула, оставив смутное впечатление иллюзорности. Отец, неужели и твоя любовь к матери сожгла тебя целиком? А разве может быть иначе? Все или ничего. В любви как и в битве — до победы или до смерти.

Со стороны океана ударил ветер.

— Ветер переменился, — шепнула Кэйко, невольно вздрогнув.

Икуно загнал клинок в ножны. Теперь он знал, что делать.

— Я хочу попросить тебя об одной услуге, — обратился к девушке.

— Я согласна, — Кэйко прижалась к Икуно горячим телом. Тугая грудь скользнула по спине следопыта.

— Это не совсем то, ну да ладно, — усмехнулся воин.

— Давай подождем до утра, — шепнула девушка.

— До утра.

9

Крестьяне. Торговцы. Косой луч солнца, пробившийся откуда-то сверху, сквозь полчища туч, на время придав декорациям площади зыбкую реальность. Немая игра света и тени. Утренняя суета.

— Вишни! Свежие вишни!

Крики зазывал доносятся будто издалека. Бессмысленное мелькание платьев. Смена цветов. Брожение жизни, кому-то показавшееся откровением. Но солнце изменяет невидимой сплоченности. Лучи прячутся за стеной облаков и лица уже ничего ни несут. Они серы как и пейзаж вокруг. Икуно смотрит на театр марионеток. Взгляд следопыта пронзает площадь стрелой, готовой вот-вот сорваться с тетивы.

Женщины. Случайное касание локтем.

— Простите.

Ее усталый взгляд выдает кажется всю подноготную: муж — крестьянин, двое детей, надел земли, дающий самую малость. Засуха убила весь урожай. Ее двухлетний мальчик плачет вторые сутки. Где ей достать риса?

И здесь же другие женщины, в раскошных платьях. Жены и дочери родовитых самураев и богатых торговцев. Их мысли более просты. Каким лакомством побаловать себя сегодня? А платье соседки? Надо было догадаться прибавить алых цветов. И что это за самурай оперся о столб торгового ряда? Женщины недоуменно переглядываются, минуя следопыта. Их внимание привлекли бродячие борцы.

Икуно прикрывает глаза. Вереница человеческих лиц пляшет перед внутренним взором. Какой-то безумный сон. Хаотичная каша из голосов, рук, глаз. Надо проснуться. Там, у далекого берега. Где тишина полна загадок, где крики птиц, как сладкая музыка, где ветер мягко шумит в листве. Где настоящее не так однозначно и все еще можно исправить.

— Ты звал меня?

Икуно открывает глаза и жизнь накатывается волной. Содзо угрюмо рассматривает следопыта.

— Я ждал тебя, — голос Икуно глух.

Расстояние в четыре шага. Глаза самурая — колючие щели. Икуно медлит.

— Что тебе нужно? — спрашивает Содзо, пронзая холодным взглядом.

Этот выскочка как бельмо на глазу.

— Мне скучно, — произносит Икуно. — Я подумал, что вместе мы неплохо развлечемся.

Кривая ухмылка рассекает лицо Содзо:

— Неужто? Разве Кэйко тебя не ублажает?

Икуно не повел и глазом.

— У меня большие аппетиты. Хочется чего-то острого, — бросает следопыт.

Содзо недоверчиво поглядывает на рёнина:

— Что же ты хочешь? Еще женщин?

Икуно молчит.

— Сакэ, танцовщиц? — перечисляет самурай.

Следопыт только поджимает губы. Лицо Содзо наливается кровью. В какие игры играет этот ублюдок?

— Партию в го? Прогулку верхом? — бросает наугад, теряя терпение.

Рёнин машет головой.

— На тебя не угодишь. Чего же ты хочешь?

— Самую малость. Твои глаза, — произносит Икуно с каменным лицом.

Содзо смеется:

— Они так прекрасны?

— Нет. Просто они видели много крови и наверняка устали. Я хочу дать им покой. Закрыть навсегда.

Содзо по-прежнему сверлит злой усмешкой, но внутри пробежала дрожь.

— Ты безумней чем я думал, — рычит самурай.

Голос следопыта спокоен как безмолвие океана.

— Синмэн, Маса, Мунисай. Я видел, что ты с ними сделал. Ты определенно болен. Но я помогу тебе. Есть одно хорошее средство. Снимает головную боль.

Содзо ухватился за рукоять меча.

— Проклятый ублюдок! — вскипел самурай. — Ты умрешь, как и твой прихвостень Мунисай, собачей смертью!

— Мы оба лишь пыль на ветру.

Толпа ахнула и отхлынула в стороны, когда утитонин нанес первый удар. Пространство между противниками превратилось в круг, стенами которого стали многочисленные свидетели столкновения — противник атаковал первым и именно этого ждал Икуно, обеспечив себе алиби и сразу же контратаковав. Содзо отразил удар, отступив на шаг. И сразу же произвел мощный бросок с клинком, направленым в горло. Икуно увернулся, сменив позицию. И сново выпад. Удар. Еще и еще. Многократная серия. Содзо, кажется, вот-вот настигнет цель — столько силы было вложено в чудовищный натиск. Клинки зазвенели от разящих ударов.

Икуно выстоял, увеличив дистанцию. Самурай глубоко дышал.

— Что же ты бегаешь как заяц? — хрипит Содзо.

— Ты хорошй партнер. Хочу растянуть удовольствие.