Танец бабочки - [110]

— Я так соскучился по тебе…

— Ты просто устал.

Она смотрела в больные глаза мужа.

Ее губы касались лба старого самурая в любящем поцелуе…

… Скрип половиц вернул Ямадзаки в реальность. Иттэй оглянулся. Звук донесся из соседней двери. Гостиницу поглотила тишина, казавшаяся зловещей. Повинуясь неведомому порыву, Ямадзаки рванул ближайшие сёдзи. Комнату медленно пожиралы языки разгорающегося огня. В свете пламени взору самурая предстала страшная картина: два окровавленых полуголых тела юноши и девушки на полу. Неизвестный в маске с багровым от крови клинком возвышался над мертвецами.

Недвусмысленность ситуации Ямадзаки уловил сразу же. Убийца повел клинком. Иттэй не раздумывая выхватил катану в мгновенной атаке, но неизвестный хладнокровно парировал серию самурая, несмотря на неудобство боя в узком помещении.

— Уходи. Ты здесь лишний. Я не возьму твою жизнь, — произнес соперник.

— Это уже невозможно, — твёрдо ответил Ямадзаки.

— Почему?

— Карма свела нас. Меч уже вынут из ножен.

Видя несговорчивость гостя, разьяренный противник бросился в драку. Пламя разгоралось все больше, расползаясь по стенам и пожирая мебель. Воин намеривался поскореее закончить противостояние, но техника пожилого самурая оказалась непревзойденной. Неизвестный кружил в узкой комнате, с трудом отражая сложные удары. Воин, будучи мастером клинка, не успевал за замысловатыми маневрами Иттэя. В какой-то момент, упустив неуловимое движение, ощутил, как сталь резанула колено. Миг замешательства стоил дорого. Удар самурая свалил с ног. Воин попытался подняться, но поздно. Клинок придавлен к полу ногой. У горла застыла катана.

— Чего ты ждешь?! Убей меня, — прорычал неизвестный.

— Твоё имя??

— Я рёнин, Накано Кихэй, — сказал противник неохотно.

— Накано? Знаменитый фехтовальщик? — удивился Иттэй.

Ямадзаки отвел меч:

— Ты самурай. Как ты мог опуститься до убийства?

— Это уже слишком. Мы не на исповеди. Просто убей меня, — холодно произнес воин.

Ямадзаки отступил назад.

— Что ты делаешь? — не понимая, воскликнул воин.

— Даю тебе шанс.

— Это глупо, — мрачно произнес противник, подымаясь.

— Кто знает. Теперь ты мне обязан.

— Что?

— Скажи, что ты мой должник.

Воин смерял самурая пронзительным взглядом.

— Да, я твой должник, — подтвердил хмуро.

Ямадзаки тяжело вздохнул.

— Теперь слушай. Меня зовут Ямадзаки Иттэй. Я самурай клана Ямадзаки. Я прожил долгую жизнь и не опозорил свою честь перед потомками. У меня есть сын Ямадзаки Икуно. Он учится в Эдо. Сегодня один из нас погибнет. Если я потерплю поражение, ты найдешь моего сына и вернёшь на путь воина, в который я посвятил его.

— Но… — попробывал возразить Накано.

— Ты мне должен, — напомнил самурай. — И ты один из лучших воинов.

Просьба Ямадзаки сбила с толку.

— Ты дашь мне слово самурая, что позаботишься о моём сыне?

Несуразность ситуации не укладывалась в голове рёнина.

— Ты понимаешь, о чем просишь? — спросил недоверчиво.

Иттэй устало опустил взгляд:

— Я воин как и ты. А для двух воинов не может быть ничего невозможного.

Накано молчал, взвешивая сказанное. Глаза пылали грозным огнем.

— Хорошо, — кивнул воин. — Даю слово самурая.

— Если ты преступишь обещание, ты опозоришь свое имя.

— Я знаю.

Противники стали в позицию. Пламя охватило комнату, грозя гибелью. Дышать становилось трудно. Перед глазами Иттэя кружили обрывки памяти. Дни детства, города юности, улыбка Ли, глаза сына.

Накано пристально вглядывался в странно отрешенное лицо самурая. Отбросив сомнения, атаковал. Иттэй мастерски отражал удар за ударом. Враг наступал с упорством быка, орудуя мечом в пределах возможного. Еще одна атака не принесла успеха. Ямадзаки был неприступней скалы. Накано охватило нечто вроде благоговения. Цена мастерства была ему известна. Воин отступил, собравшись с силами. Иттэй замер. Накано сделал мощный выпад. Уже в броске заметил, как блеснул падающий меч самурая. «Он опустил катану???!!» — успела мелькнуть мысль у рёнина, и даже если бы он хотел что-то сделать было уже поздно.

Ямадзаки не шолохнулся, когда клинок вошел в грудь. За спиной раздался крик. Матабэй с мечом наголо бросился на убийцу. Накано увернулся, полоснув лезвием по спине. Когда слуга согнулся от боли, удар в подбородок свалил его с ног. Матабэй отлетел к двери.

Накано подбежал к Ямадзаки. Иттэй исходил кровью. Победа не стоила ничего.

Кихэй снял маску.

— Почему? — спросил самурая.

Ямадзаки слабо усмехнулся.

— Потому что уходить нужно вовремя. Ли ждет меня.

— Почему? — сново спросил воин.

В этом вопросе было многое. Накано чувствовал, что случилось нечто неординарное. Ямадзаки произнес из последних сил:

— Потому что я любил.

6

Молчание. Сотня слов не в силах вместить звенящую струну чувств. Возможно это и к лучшему. Завтра обыденность, давно ставшая привычной, протянет спасительную руку и на смену острой боли придет тупая, что бы со временем стать далеким отголоском. Рутина затушует яркие цвета серыми красками и пейзаж, полный жизни, приобретет размытую бледность. Завтра. А сейчас тусклый свет лампы и неловкая всепронизывающая тишина. А еще глаза Накано — темные озера. И даже спустя много лет Икуно трудно угадать, где пересекаются нити мыслей наставника, настолько неуловима мимика постаревшего лица. Невозмутимость Кихэя как всегда на высоте. Выше только боги да грозовые облака — близкие вестники надвигающейся бури.