Танец бабочки - [100]

— Насколько помню, Накано никогда не был трусом, — хмуро заметил Икуно.

— Молчи, племянник! — отвернулся даймё Ямадзаки. — Меня бросает в ярость от того, что ты водил дружбу с убийцей отца!

— Отца убил Хирохито, и ты это прекрасно знаешь, дядя, — сдерживая волнение, сказал молодой человек. — Накано только исполнил приказ.

— Разве от этого его вина меньше?!!

— Нет, но…

— Ты слеп, Икуно!! Ты беззаботен, как всегда. У тебя даже не хватило мужества сразить его на месте!

— Не говори так, дядя. Ты многого не знаешь, — запротестовал Икуно.

— Я знаю достаточно! — крикнул Ицуери. — Из-за твоей извечной склонности к размышлениям мы вынуждены поступиться честью. Сколько можно быть безрассудным!?Сколько можно предавать свой клан?!!

— Что?! — пораженно произнес Икуно.

Обвинения Ицуери прозвучали аболютной неожиданностью. Модому человеку показалось, что он ослышался. Даймё Ямадзаки, понимая, что сболтнул сгаряча лишнее, замолк, прикусив губу.

— Ты предал наш клан! — выступил вперед Курандо, видя нерешительность отца.

— Что? — во рту Икуно пересохло.

— Тот, кто предает отца, предает свой клан, — твердо произнес Курандо.

— Я никогда не предавал отца, — скрипя зубами от возмущения, сказал молодой человек. — Ты не имеешь права!

— Имею! Как самурай клана и твой брат я обвиняю тебя в том, что ты оставил отца и семью, променяв на мнимое величие столицы. Разве я не прав?

Икуно дрожал от возбуждения, не в силах сказать ни слова.

— Вы преувеличиваете, молодой человек, — вмешался Танго. — По молодости мы склонны поступать опрометчиво, но ваш суд слишком строг.

— Такова цена преданности, — придя в себя, жестко произнес Ицуери. — Все самураи нашего клана никогда не покидали пределов своей провинции, даже если их увольняли со службы или закапывали в землю. А Икуно…

Даймё Ямадзаки строгим взором прошелся по юноше. Молодому человеку стало не по себе.

— Я всегда помнил о клане, — попытался выдавить Икуно.

— Ты? — презрительно ухмыльнулся Курандо. — За пять лет своего отсутствия ты даже ни разу не удостоил нас письмом, не говоря о посещении. Ты ни разу не поинтересовался делами клана. Это мы всегда помнили о тебе! Это мы заботились о твоем отце! Это мы пришли к тебе на помощь, это мы пытались продлить дни Иттэя!!

— Курандо! — выкрикнул Ицуери.

Младший Ямадзаки осёкся.

— Что?! — поднял глаза Икуно.

Даймё Ямадзаки тяжело вздохнул:

— Ты должен знать. Иттэй много болел в последние месяцы. Ты помнишь, что не в характере отца распространятся о своих невзгодах, но я знал. Он сильно переживал разлуку с тобой и… Вопщем, за последнее время он сильно сдал. Иногда я даже думал, что в голове у него помутилось. Матабэй говорил, что он беседовал по ночам.

— С кем?

— С твоей покойной матерью, — сокрушенно махнул головой Ицуери. — Ты не должен был оставлять Иттэя. Ты же знаешь, как он любил тебя. А теперь вот…

У даймё Ямадзаки выступили слезы.

— Ему нет оправданий, отец, — резко бросил Курандо. — Он не ценил честь принадлежать к нашему клану, как не ценил своего отца.

— Не смей! — прорычал Икуно.

— А что ты сделаешь?! Поднимешь руку на брата?! Сомневаюсь… Ты же можешь только убегать!

Порывистым движением Икуно ухватился за рукоять. В мгновение ока Курандо вынул меч из ножен, но не успел даже моргнуть и глазом, как Икуно мощным ударом выбил клинок из руки младшего Ямадзаки.

— Прекратить! — крикнул Ицуери.

Курандо удивленно уставился на свои пустые ладони. Мастерский прием Икуно сбил с толку.

— Я никогда не переступал через родную кровь, — процедил Икуно. — Но не советую тебе, брат, бросаться словами перед другими. Это может стоить головы.

— Это уже переходит границы, — возмущенно произнес Ицуери. — Ты потерял всякое уважение в моих глазах.

— Дядя, мы оба воины и знаем, что терпеть оскорбления, пусть в чем-то справедливые — означает проявлять малодушие. Пусть я не был примерным сыном, но кодекс чести я чту.

— В тебе опять взыграло высокомерие! Ты не достоин называться членом семьи!

— Прекрасно, — холодно сказал молодой человек.

Икуно обвел присутствующих твердым взором.

— Господин, — обратился юноша к Танго, — вы были добры ко мне. Я никогда не забуду этого. Здесь и в присутствии свидетелей даю вам слово, что найду Накано и свершу правосудие, как того требует долг.

Молодой человек поклонился.

— Прощайте, — произнес, повернувшись к даймё Ицуери.

Старший Ямадзаки упрямо молчал. Икуно кивнул старику Танго и вышел в дверь.

В зале стояла такая тишина, что, казалось, было слышно как звенит воздух. Масамори окинул взглядом поникшие фигуры представителей дома Ямадзаки.

— Я старше вас, — медленно произнес Танго. — Поэтому простите мне мою прямоту. Мне жаль, что вы потеряли брата, но такая политика ни к чему не приведет. Мы все погорячились, но теперь я боюсь, что вы потеряли и племянника.

— Он заслужил это, — сказал Ицуери тоном не терпящим возражений, но у самого на душе скребли кошки.

— Разве ваш гнев стоит блага семьи? — спросил Танго. — Икуно будет тяжело, но вы потеряли больше. Нужно прощать неосмотрительность близких. Мы все не святые. Но если все перессорятся, наш мир превратится в ад.

— Там, где потерян один, потеря еще одного ничего не решает, — зло бросил Курандо.