Танцующие медведи. Опыт обретения свободы - [41]

Даже Елена и Виктор говорили, что лучше не ездить.

То же самое постоянно приходилось выслушивать эстонке Аэт Киисла. Несмотря на это, она устроилась на работу учительницей в колледж в Нарве, практически на границе с Россией.

До войны город был настоящей жемчужиной. Прекрасные барочные здания спускались к самой реке. Золотой век закончился вместе со Второй мировой войной. Сегодняшняя Нарва – это серые унылые кварталы с бродячими собаками и стаями чаек. Посреди города запущенный парк. В центре мост Дружбы, забитый фурами и толпами “муравьев”. По ту сторону реки – русский Ивангород.

В Нарве звучит только русская речь. Русских здесь девяносто семь процентов. По данным исследований, шестьдесят процентов из них не знают ни слова по-эстонски.

Аэт преподает в колледже, который готовит учителей для русскоязычных школ.

– Мы преподаем в основном по-русски. Но все время повторяем: если хочешь работать в этой стране, ты обязан знать эстонский. Хотя в таких местах, как Нарва, палку перегибать нельзя.

– То есть?

– Государственное телевидение только на эстонском. Это должно было подтолкнуть русских к изучению эстонского. Но они смотрят исключительно русские каналы. Москва на этом играет. Вдалбливает русским, что Эстония плохо к ним относится. А нам нечего предложить им взамен. Русские оскорбились из-за Бронзового солдата, потому что не было возможности донести до них нашу точку зрения!

Несколько лет назад в Эстонии появилась языковая инспекция.

Аэт:

– Отобрали несколько профессий, для которых знание эстонского считается обязательным. Если ты не знаешь эстонский, то не можешь быть врачом, таксистом, продавцом – по крайней мере не в государственном магазине. Не можешь работать в госучреждениях и в школе.

Если инспекция уличит кого-то в незнании эстонского, то назначает штраф и предупреждение. Во второй раз штраф больше. В третий раз пойманный лишается права работать по профессии.

Михаил Богрым из Кохтла-Ярве:

– Моя жена учительница. Мы кучу денег потратили на курсы эстонского. Поувольняли врачей, выдающихся специалистов, потому что те недостаточно хорошо знали эстонский. Но ведь это дискриминация!

Однако до сих пор никому не хватило смелости взять под контроль Нарву. Аэт Киисла:

– Я даже молока здесь не могу купить по-эстонски. Иногда меня это бесит. Почему мы так боремся за язык? Потому что нас всего миллион. Хотя иногда я пользуюсь тем, что живу в Нарве.

– Как?

– Я часто превышаю скорость. В Эстонии высокие штрафы. Но если меня останавливает полицейский, я очень быстро говорю по-эстонски. В Нарве никто его толком не знает. Поэтому я устраиваю целый спектакль. Штраф еще ни разу не платила.

Мама, папа и экзамен на эстонца

Когда Саша искал тротил, я пил чай с Асей Михаличенко. Мы сидели в баре в Йыхви, в пятидесяти километрах от Нарвы.

Клиентов бара можно поделить на две группы. У половины из них отчетливо эстонская внешность. У второй половины широкие славянские лица. Первая половина одета скромно. У второй половины дорогие спортивные костюмы, золотые зубы и броские украшения.

По-русски Ася говорит с мамой и друзьями из Йыхви. По-эстонски – со знакомыми по учебе в Тарту.

Больше всего ее раздражает, что многие эстонцы судят ее по фамилии. У нее фамилия русская, поэтому с ней дружить нельзя.

– Однажды ко мне подошел какой-то парень. Я его в жизни не видела. Сказал только, что ненавидит русских, и пошел дальше.

На занятия по современной истории Ася предпочла бы не ходить. По мнению студентов и преподавателей, во всех мировых грехах виноват СССР, а сегодня Россия. На Асю они смотрят так, словно она лично оккупировала Эстонию. В такие моменты ей хочется провалиться под землю.

– Я ведь даже не чистокровная русская, – жалуется она.

Ее мама татарка. Она приехала в Эстонию сразу после окончания института в Ростове-на-Дону. Приехала по любви: жениха еще раньше прислали сюда на работу в шахте. Тогда половина местных жителей была занята на добыче горючих сланцев. Первый отвал начинается в нескольких десятках метров от центра города.

Мама Аси была инспектором. Проверяла продовольственные магазины. Жилось им прекрасно. Эстония была самой богатой из всех республик СССР. Здесь хотел жить каждый, у кого была такая возможность. Историк Ян Левандовский в книге “Эстония” приводит анекдотический случай: фехтовальщики из Каракалпакской АССР решили, что они уже на Западе, и попросили в Таллине политического убежища.

Дома у Аси всего хватало. Директора магазинов заваливали их деликатесами. Отец был шахтером – в то время это считалось самой престижной работой в здешних краях. По-эстонски они не знали ни слова. Но откуда им было знать, если все соседи были русские?

Когда Асе исполнилось пять лет, отец стал штейгером. Тогда в первый и последний раз их приехали навестить дедушка с бабушкой – из Ростова сюда три дня на поезде.

Годом позже развалился Советский Союз, и все начало рушиться. Новое правительство не предоставило родителям гражданства. Им пришлось сдавать “экзамен на эстонца”. Мама сдавала шесть раз. Соседка-эстонка взглянула на образцы вопросов. Она не знала и половины ответов, хотя по-эстонски говорит с детства.