Тамерлан. Правитель и полководец - [13]

– О мой господин, это еще не конец нашего пути, – говорила она улыбаясь.

Верблюд и конь

Начались осенние дожди. Тимуру предстояло встретиться с Хусейном далеко на юге, за рекой Аму. Однако он не мог отказать себе в желании совершить кружной путь к дому. Кроме того, ему не хотелось встречаться с Хусейном с пустыми руками. Около реки Аму, где проживал дружественный Тимуру предводитель племени, он обнаружил около пятнадцати своих сторонников с лошадьми. Теперь Алджай могла ехать в паланкине. Захудалых лошадь и верблюда, полученных от Алибека, отдали нищим.

Здесь следует сказать несколько слов относительно привязанности молодого барласа к своей супруге. С несколькими воинами он опередил Алджай, чтобы разведать обстановку в окрестностях Самарканда, не подвергая ее опасности. Но когда они подъехали к месту брода через Аму, где сновали вооруженные разъезды, он приказал своим людям остановиться под тем предлогом, что нужно переждать сильную жару. Всадники укрылись в тени тополей, откуда просматривалась дорога, и оставались там около недели, пока не показалась медленно двигавшаяся кавалькада с Алджай.

Женщина удивилась внезапному появлению мужа, но теперь Тимур, беспокоившийся о безопасности супруги, заметил облако пыли, поднятой на дороге группой незнакомых всадников. Он велел спутникам, сопровождавшим паланкин Алджай, перейти реку вброд в месте, где песчаные отмели ослабляли течение воды, и не успокоился до тех пор, пока опасное место не было пройдено, а кавалькаду Алджай и незнакомых всадников не разделила река.

Спрятав жену в окрестностях города, он незаметно въехал в него в сопровождении своих людей во время вечерней молитвы и оставался в городе сорок восемь дней на глазах у охотившихся за ним монголов. Ночью он ходил в караван-сараи послушать новости. Посещал он тайком и дома друзей в надежде возглавить восстание в городе, где монголы меньше всего его ожидали. Остановившись в толпе верующих во дворике мечети, он не раз видел, как мимо проезжал монгольский наследник в сопровождении верховых.

Фактически он бесцельно рисковал жизнью. В данный момент что-либо предпринять было невозможно. Монголы полностью контролировали обстановку. Суровые и властные, победители северяне оставались номинальными представителями власти Чингисхана.

Тюркские ханы в окрестностях Самарканда привыкли следовать за военным лидером. Они не были фанатичными мусульманами, но воспитывались с детских лет воинами и мало думали о чем-либо другом, кроме войны. Они подчинялись всякому человеку, который мог воодушевить и укротить их, дать почувствовать им вкус победы. Но джалаиры покорились Ильясу, Хусейн был в бегах, пока наследник монгольского хана занимал его дворец в Кабуле. Ханов мало воодушевляла перспектива следовать за молодым Тимуром.

Они предупредили барласа, что монголам известно о его пребывании в городе. Снова ему пришлось сесть в седло коня и ночью покинуть город. Уехал он не один. Вокруг него собралась немногочисленная, но разношерстная публика – оставшиеся без хозяев слуги, бродячие солдаты, искатели приключений, разбойники, дикие туркмены и арабы-авантюристы. Они мало годились для формирования боевого подразделения, но весьма подходили для путешествия.

Спутников Тимура позабавило то, что он повел их на виду Шахрисабза и сделал привал на заброшенном летнем пастбище, расположенном над белым куполом его дворца. Оттуда можно было наблюдать за монголами, выезжавшими на поиски хозяина дворца. Они рассказывали о подвигах Тимура барласским бахатурам, которые, узнав о возвращении в родные места своего предводителя, приехали приветствовать его. Среди них находились Элчибахатур, лишившийся своего лука, и светловолосый Джаку-барлас, охочий до приключений.

Ветераны армии Созидателя Эмиров опорожнили не одну чашу кумыса с молодым изгнанником.

– Если Аллах создал такую обширную землю, – говорили они, – зачем сидеть в четырех стенах?

– Это одни слова, – упрекал их Тимур. – Где ваши дела? Вы вороны, кормящиеся крохами со стола монголов, или ястребы, сами добывающие корм?

– Клянемся аллахом, – заверяли оба барласа, – мы не вороны.

Они почтительно приветствовали Алджай – супругу Тимура. Разве она не участвовала в битвах своего мужа? Когда Тимур в конце осени снялся со стоянки и двинулся в горы, на юг для встречи с Хусейном, они поехали вместе с ним.

Дорога была не для слабых. 500 миль она петляла среди гор, подпиравших облака, уходила на территорию современного Афганистана, до сих пор не имеющую подробных карт и лишь частично исследованную. Поднималась через горное ущелье, по дну которого текла река, превращавшаяся в промерзшее русло. Они были вынуждены идти здесь по колено в снегу.

Дорога проходила под ледниками Отца Гор, все еще уходя вверх к продуваемым ветрами горным плато, где они разбивали свои круглые юрты под скалами, отдающими эхом. Днем они двигались на большой высоте в сиянии снежных полей, прерывавшихся только там, где ветер освобождал от снега долины, усеянные галькой.

Лошадей укутали войлочными одеялами, а всадники завернулись в волчьи и соболиные меха. Если попадались на пути деревья, то их рубили на дрова, которые погружали в сани. Порой они проходили под сторожевыми башнями какого-нибудь племени, откуда их окликали невидимые стражники и лаяли собаки с высоты в тысячу футов.