Нерон был рожден от родителей-убийц и воспитан в атмосфере убийств. И он тоже был убийцей, но только когда бывал испуган, хотя, к несчастью, напугать его было нетрудно. Однако, если это и было правление террора, то его нельзя сравнивать с современными государственными режимами, поскольку оно затрагивало лишь малую часть населения. Но оно включало и ужас матереубийства, хотя мать Нерона вполне могла желать его смерти и, возможно, даже замышляла ее. Приводящий в ужас поступок Нерона является любопытным контрастом его несомненной нелюбви к казням, гладиаторским кровавым побоищам и войнам.
Его неприязнь к войне проявила себя в разумной внешней политике, кульминацией которой было взаимовыгодное перемирие с Парфией. Плохое управление способствовало возникновению двух восстаний – в Израиле и в Британии. Но в целом обширная империя управлялась хорошо – почти так же хорошо, как при предыдущих правителях, а иногда и лучше. Повседневную работу административного аппарата осуществляли вольноотпущенники, занимавшие посты министров при Нероне, греки или эллинизировавшиеся выходцы с Востока. Но они работали в русле политики, проводимой императорским советом, кругом избранных друзей Нерона и под его личным руководством.
Однако в продолжение своего правления Нерон уделял все меньше и меньше внимания проблемам империи. Правда, время от времени он с радостью готов был зрелищно запечатлеть правительственные успехи. Но это был певец, актер, поэт, спортсмен, возничий и знаток искусств, в которых он действительно хотел всех превзойти. Едва ли найдется в мировой истории монарх, который столь щедро расточал бы свои усилия на достижение личных артистических успехов. Это в конце концов создало удивительную ситуацию: Нерон, правитель восточного мира, фактически превратился в профессионала сцены.
Его сексуальная жизнь даже по римским стандартам того времени была чрезвычайно развращенной и непостоянной (если мы в состоянии поверить хотя бы частице того, что сообщается в исторических хрониках). По-видимому, подтверждались худшие подозрения консервативного римского высшего класса о дурных последствиях влияния на Нерона греческой культуры. Патриции, похоже, больше тревожились о том, чтобы разврат не проник в их ряды. Со стороны римского рабочего люда, в свою очередь, положению императора ничто не грозило. Народ иногда сетовал, но это вошло у него в привычку. Однако в целом, несмотря на периоды недовольства, люди считали Нерона своим благодетелем, поскольку он обычно старался следить за тем, чтобы бесплатная раздача еды и развлечений проводились без задержек.
Не проявляя достаточного интереса к военным действиям, Нерон, разумеется, рисковал своей репутацией, ни разу не показавшись легионам на границах. Однако они почти все сохранили лояльность к нему. Конец этому настал, когда его личное войско в самом Риме – преторианская охрана – обратилось против него: это было, однако, не по ее собственной инициативе, а из-за того, что один из двух главнокомандующих изменил, в то время как другой не предпринял активных действий. Оба не соответствовали своей должности, поскольку их назначение было сделано по личным соображениям, в отличие от большинства назначений на высокие посты во время правления Нерона, которые были надежны, безыскусны и неплохи.
Но это лишь в малой степени характеризует жизнь Нерона, которая была столь экстраординарна, что даже самые причудливые сообщения о том, что он делал и что говорил, не кажутся неправдоподобными. Греки любили его, потому что он, единственный из императоров, был склонен к занятиям философией и любил эллинизм во всех его проявлениях; Восток восхищался им за его хитроумное замирение с Парфией и за его претенциозный стиль жизни, а христиане считали его антихристом, потому что он сделал их козлами отпущения за Великий римский пожар. По всем этим различным причинам, сразу же после смерти Нерона, родилось множество легенд (см. приложение 1).
Эта книга – попытка рассказать историю его жизни. Свидетельства часто затруднительны и сомнительны, и я полагаю, что стоит совершить еще одну попытку, поскольку и эта может быть неадекватной. С одной стороны, необходимо принимать во внимание важные современные исследования по различным аспектам предмета. Некоторые из этих исследований относятся к древним авторам, писавшим о Нероне. Это, несомненно, богохульство говорить так, но одна из главных причин, почему материал столь мучителен, состоит в том, что основное повествование исходит от одного из величайших историков из всех когда-либо живших – Тацита, который оставил собственный веский – слишком веский – след на событиях. И Светоний также, хотя он и самый занимательный из всех биографов, иногда мешает в такой же степени, как и помогает. Кроме того, они оба писали более чем полстолетия спустя после смерти Нерона. Третий историк, чьи хроники дошли до нас (в сокращенной форме), Дион Кассий, жил спустя сто лет после описываемых им событий. К счастью, однако, имеются и другие источники – древние записи неисторического характера, надписи и монеты (см. приложение 2).