Сначала видны лишь размытые очертания человеческой фигуры, спускающейся с гор. Пётр Саббатий неторопливо идёт по берегу быстрого Вардара к морю.
Петру Саббатию, должно быть, лет восемнадцать, но он всегда выглядел старше своего возраста. У этого варвара, выросшего в горной деревушке, дружелюбные серые глаза, длинные косматые волосы и искреннее стремление услужить другим. Его круглое румяное лицо и высокая, несколько нескладная фигура так и светились здоровьем, но в них не было и тени изящества. Теперь этот крестьянский сын, направлявшийся в город в надежде получить образование, вёл смирного мула с навьюченными на животном одеждой, книгами по юриспруденции и учениями отцов церкви.
Кто-то заметил, что Пётр Саббатий верил всему, что говорил себе сам, а это было так необычно в то смутное время. С собой юноша вёз письмо от дяди Юстина, прибывшего в Константинополь в одежде пастуха и с краюхой хлеба на дорогу уже после того, как гунны под предводительством Аттилы совершили разбойный набег на земли в окрестностях долины Вардара. Судя по всему, Юстин проделал когда-то такой долгий путь по двум причинам: во-первых, после набега наступили тяжёлые времена и, во-вторых, крестьян забирали в армию на смену германским наёмникам.
По крайней мере, так сказал посыльный, вручивший письмо Петру. Само письмо, аккуратно начертанное на куске пергамента, гласило: «Привет сыну моей сестры Флавию Петру Саббатию в деревню Тауризиум, недалеко от Скупия на реке Вардар». Далее стояла простая подпись — Юстин. Однако посыльный купец, везущий восточные пряности, камфару и сандаловое дерево на продажу в города на Дунае, передал Петру то, что полуграмотный дядя не смог написать.
Этому уже почти позабытому всеми человеку исполнилось пятьдесят лет, а у него всё ещё не было законного наследника. После долгой службы на границе Юстин добился почётного поста командира личной стражи благословенного императора — выгодного и достойного для себя места. Поэтому он и решил воспользоваться своим счастьем, чтобы дать Петру городское образование. Ему, верному служаке, уже слишком поздно садиться за книги, а от сестры он узнал, что у Петра есть небывалая тяга к знаниям. Если молодой человек преуспеет в науках, то Юстин позаботится о нём и подыщет ему достойное место. Если же нет, что ж, вреда всё равно не будет. Передав Петру слова Юстина, торговец камфарой вручил ему подарок от дядюшки — пегого мула.
Мул не произвёл должного впечатления на Петра. Мать уверила его, что Юстин, который ушёл в город примерно в его возрасте, был чрезвычайно хитёр, несмотря на отсутствие образования. Пётр понял, что дяде понадобился молодой пытливый ум и человек, умеющий читать, чтобы помогать ему в новой денежной должности командира и судейского патриция. Мать также предупредила сына, что Юстин ни за что не расстался бы с пегим мулом, если бы не вознамерился получить взамен больше стоимости животного. А Пётр больше всего на свете мечтал общаться с мастерами старой науки, свободно цитировать стихи Катулла о прекрасной девушке или оспаривать заявление Аристотеля о том, что высший человек движим лишь этикой. Нельзя сказать, что Пётр хотел стать философом, то есть в античном понимании этого слова, человеком, любящим мудрость. Он слишком долго прожил на ферме. С оптимизмом самоучки он мечтал приобщиться к волшебному миру книжной науки в городе, чтобы в уединённой келье городского сада, поросшего роскошными деревьями, его слуги обращались бы к нему «господин» в знак уважения к учёному сану.
У речного истока на мощёной дороге стоял верстовой камень. Пётр с волнением прочёл цифру, сообщившую ему о количестве шагов, оставшихся до Нового Рима — Константинополя, города императора Константина, в котором сходились все земные реки (так говорилось в путеводителе). Чтобы отметить выход на береговую дорогу, Пётр поставил мула в конюшню, а своего мальчика-слугу отправил в дом у дороги, где торговали вином.
Вдали мерцала длинная тёмная полоса морской воды. Море тянулось до самого горизонта, и то тут, то там мелькал алый парус. Стоя под сводами беседки, Пётр глядел на корабль, плывущий в сторону Константинополя. Рядом находились лошади с мокрыми от воды мордами, а люди на незнакомом наречии спорили о ценах на товары. Напротив беседки остановилась повозка, запряжённая белыми мулами, с посеребрёнными бортами, украшенными блестящей золотой буквой «В». По пятам следовали вооружённые всадники — и это было странно, ведь из повозки вылез лишь бородатый варвар, который громовым голосом попросил пива. Вероятно, это германский наёмник, сопровождающий на восток повозку прославленного Виталиана.
Заметив навьюченного мула, солдат с гривой жёлтых волос подошёл к Петру, держа в руке стакан, и дружески расспросил его об имени, звании и месте назначения. Узнав, что тот в одиночку едет от самых северных гор, огромный командир захохотал и заметил, что только крестьяне путешествуют пешком, в его же повозке полно свободного места. Пётр тоже рассмеялся, поскольку германец говорил на вульгарной латыни, проглатывая окончания.
