Там, за рекою, — Аргентина - [8]

Говорят, что первые впечатления — самые верные…

Кабальеро и каважьеро

Буэнос-Айрес вместе с предместьями насчитывает 4 миллиона жителей. Так по крайней мере утверждают аргентинцы. В том, что их столица — самый большой город на южном полушарии, убеждаешься, попав на первые улицы за Ретиро. Попробуй разобраться в этом вавилонском столпотворении автобусов с трехзначными номерами маршрутов, гудящих автомобилей и снующих, как муравьи, пешеходов!

На пристани нас никто из посольства не встретил. Выходи из создавшегося положения как знаешь: банки закрыты, а нескольких песо, обмененных на корабле, не хватит даже на такси.

— План Буэнос-Айреса за песо!

Как по заказу! В портовой кофейне раскладываем на столе бумажное покрывало, и у нас захватывает дух. Лабиринт квадратиков и прямоугольников, прорезанный линиями железных дорог и подземки. Двадцать километров с юга на север, семнадцать с запада на восток — и это без пригородов. По списку улиц мы отыскиваем Lavalle и отправляемся к торговцу открытками спросить, как туда добраться,

— Рог favor, cómo se va a la calle Lavalle?[5]

— Э-э-э?

— La calle Lavalle, Ла калье Лавалье, — пытаемся мы произнести эту фразу с правильным акцентом.

— А-а, кажье Лаважье, — со вздохом облегчения говорит торговец, — это седьмая улица направо. Вы из Испании или из Мексики?

Только теперь вспоминаешь о тех примечаниях мелким шрифтом в учебниках испанского языка, где говорилось, что в Аргентине мягкое «л» произносится как «жь», «б» как «в». Поэтому здесь говорят «криожьё» вместо «криольё», «каважьеро» вместо «кабальеро».

— Понятно, седьмая улица направо. Мучас грасиас, каважьеро!

— Éso sí, вот как говорится у нас в Аргентине, muy bien, muy bien![6]

Город Хорошего Воздуха

Мы ведь еще не рассказали, почему Аргентина стала называться Аргентиной. По правде сказать, это произошло по ошибке.

Первый белый человек, ступивший на ее землю в 1516 году, был Хуан Диас де Солис. Однако недолго ему довелось наслаждаться обладанием пальмы первенства. Не успел он по-настоящему осмотреть берег, как индейцы схватили его и съели. Лишь спустя десять лет после этого сюда решился отправиться другой храбрец, Себастьян Кабот. Ему повезло больше. Он направился прямо в глубь страны по Паране. На этот раз индейцев словно подменили: они даже подарили пришельцам свои знаменитые украшения из серебра. Подарков было столько, что Кабот предположил, будто он открыл сокровища империи инков, и, пребывая в этом заблуждении, назвал широкое устье реки Ла-Платы — Серебро. Он так никогда и не узнал, что серебряная мишура попала сюда из Боливии, с рудника Потаен.

Это заблуждение история повлекла за собой до самого 1816 года, когда Сан-Мартин изгнал из этих мест испанских наместников и в Тукумане провозгласил независимость Объединенных провинций Ла-Платы, Provincias unidas de La Plata.

Ла-Плату перевели с испанского на латинский (по-латыни серебро — «аргентум»), и, таким образом, в 1826 году появилось весьма красивое название всей страны: Аргентина. Ошибку Кабота узаконили, и все к этому привыкли.

Иначе получилось с названием столицы. Хуан Гарай, второй ее основатель, подошел к этому с истинно испанской набожностью: «Ciudad de la Trinidad, puerto de Nuestra Señora Santa María de Buenos Aires», «Город Троицы, порт Нашей святой Девы Марии Хорошего Воздуха». Так окрестил ее Гарай, чтобы воздать должное покровительнице моряков, навсегда вписать в историю 29 мая, день святой троицы, день, когда его корабль причалил к американским берегам. Было это название невероятно святым и длинным. Поэтому сначала от него отпала «Троица», затем «Наша святая Дева Мария», и в конце концов остался «Хороший Воздух».

Но для дельцов XX века и это показалось слишком длинным, и они свели его до телеграфного «Байрес».

Estadounidenses (так креолы называют североамериканцев), которые ничего не смыслят в поэтической терминологии древнеиспанских мореплавателей, стремясь уберечь свои голосовые связки и сэкономить ленты пишущих машинок, шагнули дальше и сжали «Хороший Воздух» до двух букв «B.A.», читай «Би-Эй».

Тем не менее языковеды продолжают ломать голову над тем, что осталось от названия, данного Гараем городу на Серебряной реке. Попутному ветру — так тоже можно перевести buenos aires — были благодарны за счастливое окончание плавания все моряки. Но так можно было назвать и сотни других городов, открытых случайно. И история склоняется к иному объяснению — к изречению мореплавателя, который, сойдя на берег, воскликнул:

— Как хорош воздух в этой стране! — Qué buenos aires tiene esta tierra!

Быть может, над необозримыми равнинами вновь открытой земли повеял тогда осенний майский ветерок. Или же знойный воздух, дрожащий над пампой, напомнил мореплавателю, которому океан много недель подряд швырял в лицо соленые брызги, жаркое дыхание Андалузии. И тогда, набрав полную грудь этого хорошего воздуха, он схватился за топор, чтобы обтесать первые бревна для постройки города.

Да, в Аргентине бывают хорошие дни, когда туман исчезает с водных просторов в Энтре-Риос. Тогда светлеют лица аргентинцев, и в глазах их можно прочесть облегчение, радость, солнечное сияние. Полуденное солнце на переполненных улицах не палит, не убивает. Шоферы такси перестают быть угрюмыми, с улыбкой распахивают дверцы своих машин и нежно произносят по-испански: «Qué buen tiempo!»