Там, где папа ловил черепах - [22]

А разговоры нам правились. Представьте себе неширокую, замощенную булыжником улицу. Вдоль одноэтажных домиков и покосившихся заборов с различными надписями типа «Вахтошка дурак», «Лена+Витя» и тому подобное выстроились разнообразные посудины, в которые набирают керосин. А на обочинах тротуара сидят домохозяйки, все в домашних, туго перевязанных поясами халатах, в шлепанцах на босу ногу и с вязанием или вышиванием в руках. Говорят без остановки и обо всем.

— В газетах хвалятся, — с кряхтением усаживаясь на камень, сказала одна женщина, — мост имени челюскинцев строится через Куру. А зачем он нам, лучше б керосина побольше было.

— А ходить на тот берег Куры как будешь? — спросила другая.

— Есть же другие мосты. И необязательно туда ходить. В Нахаловке родились, здесь и помирать будем. Наше-то Кукийское кладбище, вот оно, рядом, — пошутила третья.

— Болтовня! — сказала четвертая. — И мост нужен, и керосин нужен, да не все сразу. Какая разруха после революции и гражданской войны была, забыли? Мой-то мне все объяснил. Он в депо в группу сочувствующих записался.

— Это кто такие?

— Коммунисты. Только что без партбилетов. Сейчас вот идет вторая пятилетка…

— Смотри, смотри! Сильно грамотным стал — бросит, на красивой женится!

Женщины звонко рассмеялись.

— Ой, боюсь, — подхватила шутку рассказчица, — буду плакать день и ночь!

— Заплачешь, коли он такой орел.

Заговорили об изменах, о неверных мужьях и женах.

— Вам языками болтать попусту — услада, — сказала молчавшая до того женщина, — а хоть бы одна задумалась о серьезном: говорят, война на носу.

— Это с самой революции говорят, — ответили сразу две.

— Нет, нет, будто бы немцы объявили: мы, мол, самая высшая раса и все народы мира должны стать нашими рабами.

— Это фашисты объявили, но не все же немцы — фашисты.

— А кто это — фашисты?

— Уй-мэ, темная ты баба! Не знаешь, что в Германии фашисты к власти пришли? Они хуже зверей!

— В Германии сейчас почти все разводятся, — сказала та, у которой муж в сочувствующие записался. — Фашисты объявили: у чистокровного арийца должна быть чистокровная арийка-жена.

— Господи, есть же на свете глупцы. А любовь? Если люди любят друг друга, при чем нация?

— А что, немцы не видят, что у них арийцы вытворяют? Вот у нас на улице псих был, так его сразу в сумасшедший дом посадили.

— У них самый главный псих. Гитлер. Как же они его посадят?

— А народ на что? Мы вон своих паразитов дворян в семнадцатом году: долой, и все.

— Да пока это «долой» произошло, сколько народу погибло!

— Ой, женщины, какой умный у нас разговор! Поглядите, детвора аж рты разинула!

Да, нам не скучно было околачиваться в очереди часами.

Однажды собрались побежать проверить очередь — на нашем балконе у самой лестнице стоят перед открытой дверью мальчики. Раньше эта дверь всегда была закрыта, и я не обращала на нее внимания.

— Люся, это кто?

— Алеша и Леня. Они давно-о-о уехали. А теперь приехали обратно.

Я обрадовалась: наконец-то у нас будут товарищи. Старший мальчик был повыше меня ростом, крепкий, голова круглая, как арбуз, глаза выпуклые и шкодливые. Младший мальчик был щупленький и узкоглазый.

Очень скоро я увидела остальных членов этой семьи: отца и бабушку Фросю. Эта семья прибыла не в полном составе. Мать Алеши и Лепи осталась в Абастумани, где она уже два года безуспешно лечилась от туберкулеза.

Но мы в то время ничего этого не знали, и наши новые товарищи вряд ли осознавали свою трагедию.

Мы подружились. Вместе караулили бидоны у керосинового склада. Алеша там же предложил набрать кевы, иначе говоря — черной смолы, при помощи которой асфальтируют тротуары, и жевать ее, она вполне заменяет настоящую кеву.

— Вон видите, делают тротуар? Вон она глыбами лежит. Пробовали жевать? Нет?

— Она же черная.

— Ха, черная… Сами вы черные. Это же бесплатная жвачка!

— А не заругаются рабочие?

— Нет, не заругаются. Вон ее сколько, им же не жаль.

И, не откладывая это дело в долгий ящик, он в тот же день притащил во двор такой кусок смолы, какой был в состоянии притащить.

Заметив, что нам не правится Лялька, он ее побил. Повод подала сама: показала язык. И через несколько мгновений, ухватившись за побитые места, укрылась в своей галерее. Я была очень довольна Алешкой, очень. С его появлением наша жизнь просто ключом забила.

Играли как-то в саду, пришел Коля. Он давно уже не затевал со мной игр. Но наша компания в таком интересном составе натолкнула на идею: Коля предложил строить железную дорогу между Тифлисом и Поти. Когда-то наш дед строил такую. Коля решил, что начнется она у стены прачечной, пройдет по главной дорожке сада и завернет к фиалкам — там будет берег Черного моря.

Сразу распределили должности. Коля назначил себя начальником всей дороги, меня, Алешу и Леню — машинистами. Люся, Надя Барабулина и две ее меньшие сестренки, Вера и Люба, стали помощниками и стрелочниками. Замесили глину, начали лепить кирпичи. План у Коли был блистательный: он решил сделать металлические рельсы и электрифицировать дорогу.

В первый день налепили мало кирпичей. Потому что еще не умели работать с формой. Формой была расклеенная спичечная коробка без дна. Зато на второй день работа пошла быстрее, и начали соревнование: кто больше налепит. Тут неожиданно взбунтовался Ленька. Он сказал, что даром работать не хочет, хоть соревнование, хоть не соревнование. Если играть, так по-настоящему, чтобы и деньги у нас были и все такое прочее.