Там, где папа ловил черепах - [101]

Тетя Катя пригласила меня к столу. Но я к еде не притронулась.

Который теперь час?

Она взглянула в темноту комнаты:

— Четверть десятого.

— Ой!

— Что такое?

— Бежать надо.

— Куда?

Этого я не могла ей объяснить.

Надя проводила до ворот. Ей, видимо, очень хотелось, чтобы я уговаривала ее помириться с Робертом. Но до того ли мне было?

— Пока. Я бегу!

— Постой! Вот скажи: ты бы, например, простила, если бы тебе сказали такое?

— Что именно?

— А ты не слышала, что Роберт сказал мне?

— Ой, Надя, я сейчас умру от нетерпенья.

— Еще не виделась?

— А как ты думала!

— Ну беги. Но знай, я с ним не помирюсь. Ни за что не помирюсь! Так и передай, если спросит.

— Кто, Отари?

— Да нет, Роберт! Ты что, во сне?

— Но во сне, а вообще умираю.

— Так передашь?

Я помчалась на гору. И вдруг подумала: а если мать пошлет его за хлебом и он увидит, как я мчусь? Сразу замедлила шаг. Вот памятный угол. Отсюда в детстве я вела с ним и его компанией словесную дуэль.

Пришла к Ламаре. От волнения сохло в горле. Я вся дрожала.

— Позвать?

— Нет, постой, — я шумно передохнула. — Да, иди. Что будет, то будет. Нет! Ну хорошо, иди. Но не говори, что я зову, слышишь?

— А как?

— Просто скажи, что пришла Ирина.

— Надоели вы мне. Он вчера без конца заходил и тоже приказывал: «Придет — не говори, что я сто раз приходил — спрашивал».

— Хорошо, хорошо, иди! А мне спрятаться?

— Зачем?

— Стыдно.

— Ладно, спрячься.

— А куда?

— За занавеску.

— Нет! Он сразу найдет!

— Под кровать.

— Тебе смешно, а я знаешь как волнуюсь?

— Хочешь, в сундук запру?

— Ламара!

— В общем, я пошла. Надоели мне эти китайские церемонии…

Их долго не было. Или мне так показалось? Но когда Они появились наконец в калитке, я была почти без сознания. Тетя Кэто о чем-то спрашивала, я ей что-то отвечала, а щеки мои просто лопались от жара. И если бы был другой выход из дома, я убежала бы. Но выхода не было, а Отар уже шел навстречу, и на нем — у меня в глазах помутилось — потрясающий китель, форма летчика. Где он его раздобыл? Китель удивительно шел ему, подчеркивая темную синеву глаз, узость талии и ширину плеч.

Я забыла о решении спрятаться и, как во сне, пошла навстречу. Протянула руку, хоть он еще не успел протянуть мне свою. Подошел, пожал ее.

— С Северного полюса? — рассмеялся деланно и глядя при этом куда-то в сторону.

— Почему?

Мой язык поворачивался во рту как деревянный.

— Ледяные пальцы.

— Да?

И тут он посмотрел ясным взглядом прямо в глаза:

— Пропавшая без вести.

Он радостно и без стеснения разглядывал меня, а я, ужасно смутившись, не выдержала:

— Не смотри так!

— Как?

— Так.

— Не понимаю.

— Ну хватит.

— Фасоним?

— Это ты фасонишь!

— Из чего ты заключила?

— А китель?

— Одолжил для торжественного случая.

— У кого?

Удивительно, как женщины умеют отвлекаться от темы. Ты должна была прежде всего поинтересоваться, для какого случая я одолжил китель. Но раз это тебя не интересует, я скажу сам: через месяц ты увидишь меня в моей собственной летной форме.

— О, это я знаю. Ты в своих письмах достаточно об этом написал.

— Упреки?

— Да. В некоторой ограниченности.

— Какая эрудиция!

— Много читала в деревенской глуши.

— А я-то думал. — И Отари, глядя в окно, стал напевать: — «Вам возвращая ваш портрет, я о любви вас не молю…»

— Пойдешь с нами на озеро Лисье? — вмешалась в разговор Ламара, решив, очевидно, что мы достаточно полюбезничали. — Лева вчера торжественно объявил: выходим из дома в десять. А где он сам? Его сиятельство, конечно, еще почивает?

— Когда я покидала дом, его не видно было ни в летнем саду, ни во дворце, — серьезно ответила я.

— Ну вот, видал? — повернулась Ламара к Отару. — Организатор называется.

— А что говорит камердинер? — спросил меня Отар.

— Ушла на службу. А когда она дома, упаси боже будить Левочку: «Тише, умоляю, дитя спит».

Мы долго забавлялись, принявшись после Левы за Надю и Роберта. Потом позлословили на счет Игоря и Гертруды. Когда эти двое влюбленных вместе, она, оказывается, и словечка молвить ему не дает. Сама задает вопросы, сама на них отвечает. Он только воздух в легкие успевает набирать. Так вот и дышит во время свиданий — глубоко и в восхищенном недоумении.

Тот Отари, из-за которого…

В двенадцать часов дня мы сели около нашего дома в трамвай и доехали до вокзальной площади. Там пересели в другой трамвай и доехали до Дома специалистов. Этим первым одиннадцатиэтажным домом гордился весь город. Зато дальше, в сторону Сабуртало, сразу начинались пустыри вперемежку с небольшими домишками. Когда-то мы с туты смотрели на эту окраину Тбилиси. Вот и пришла я сюда наконец.

Скоро город кончился. Мы шли по широкому полю, потом начался крутой подъем и, чтобы сократить путь, взбирались напрямки, пересекая бесчисленное количество раз дорогу, которая змейкой вилась по горе.

Этот путь показался мне очень утомительным. А мои друзья, оказывается, почти каждый день на озеро ходят. Под конец я плелась позади всех. Да еще мешал смех. От почти беспрерывного смеха я совсем обессилела.

— Эй, Бахтадзе! Не отставай! — оглянувшись, крикнул Роберт.

Я удивилась: кому он кричит? Отари ведь впереди. Я невольно тоже оглянулась.

— Ирина Эрнестовна Бахтадзе, — церемонно обратился ко мне Роберт, — пожалуйста, не отставайте!