Там, где ночуют звезды - [14]
Вдруг занавеска отодвигается. Напротив моих губ — губы Гликеле. Между нами только тонкое стекло. Мгновение, и оно исчезает. Моя левая рука забывает, что она сломана, и вместе с Гликеле помогает правой руке перелезть через подоконник.
На стуле возле кровати висит сарафан, голубой в красную крапинку, будто ягодами усыпан, срывай да ешь. А на Гликеле ночная рубашка, мерцает, словно бриллиантовая волна, в которой Гликеле выпрыгивает на берег. Придя в себя, я беру её за руку и спрашиваю:
— Как ты узнала, что я караулю под окном?
— Я же не глухая, услышала, как твоё сердце бьётся, — отвечает она.
И правда, я тоже сразу услышал, как стучат наши сердца, будто двое часов на противоположных стенах. Часы эти цепью связаны друг с другом, и когда одни говорят «тик», другие согласно отвечают «так». И вот одни останавливаются, наверно, мои, и я слышу только её часы. Они уже не тикают, но погружаются в тишину, предвещающую слёзы.
Мне приходит в голову, что какое-то несчастье с бабой Цвёклой. Но только я собираюсь спросить, как из-за тонкой перегородки раздаётся её голос. Она говорит во сне, рассказывает кому-то, как лес, куда она в детстве ходила за земляникой, превратился в Вилию.
Я всё ещё не выпускаю пальчиков Гликеле, они так и не согрелись. И лишь теперь замечаю, что пол посыпан свежими опилками. Кажется: в комнате выпал снег, вот почему пальцы Гликеле такие холодные. Но что это разбросано по полу? Бумажки, разорванные злотые. Деньги на снегу. Какой богач их тут потерял? И, самое странное, они порваны на такие мелкие клочки, что не поймёшь, где там орлы, где человеческие лица.
Она вырывает у меня руку и забивается в угол кровати:
— Не надо мне его подачек. Пусть хоть миллионы присылает, так же с ними поступлю. Думаешь, он в Ворняны на заработки поехал? Как бы не так! Жениться он поехал, вот что! Бельё стирать пойду или детей нянчить, сама буду свой хлеб зарабатывать. Это не игрушки, мама одна! Пусть только попробует другую привести, я её свежим веником выгоню…
Тут её слова прервались громкими всхлипами. В конце концов мне всё-таки удаётся нарисовать полную картину. Под подушкой у бабы Цвёклы Гликеле нашла письмо от отца. Он писал, что ему крупно повезло. Он обручился с женщиной из очень древнего, знатного рода, не то что он сам. Даст Бог, он, то есть реб Эля, на Швуэс[12] привезёт домой молодую жену.
Скоро Лаг-Боймер[13] так что до праздника Швуэс нам хватит времени подготовиться к сражению. Пусть моя сломанная рука отсохнет, если я допущу, чтобы моя Гликеле стирала бельё или нянчила чужих детей. Пока ещё мир не перевернулся. Она у меня голодать не будет. Для начала дам ей как бы в долг своё богатство: пять долларов, которые мне прислал из Америки богатый дядя. Потом продам часы, которые мне подарили на бар мицву[14] (маме скажу, что потерял), а деньги отдам Гликеле, ей этого на полгода хватит; ну а потом пойду работать и заработок тоже буду ей отдавать, надо же помогать сироте. Придётся бросить школу, но учителя мне всё равно до чёртиков надоели. Учитель древнееврейского, прости Господи, болван и мямля, двух слов связать не может. Одно скажет и замолчит, пока до второго дойдёт, выспаться можно; учитель арифметики вечно злой и грязный, маленького роста, ученики его Карликом зовут; а учителя польского языка, он из Галиции, прозвали Оглоблей, никто и не помнит его настоящего имени. Жаль только расставаться с учителем в синих очках. Его я действительно люблю. Единственный учитель, который не глупее учеников. Особенно меня восхищает, что он знает названия всех звёзд.
Я без колебаний встал на сторону Гликеле, и моё сочувствие залечило её раны. В глазах снова веет розоватым цветом птичьего молока, а на носу проглянули веснушки — одной больше, чем в прошлом году.
Да, жизнь не стоит на месте, и судьба опять повернулась ко мне лицом: Гликеле опять стала Гликеле и очень обрадовалась, когда я предложил на весь Лаг-Боймер отправиться за город. А тут как раз к ней приехала в гости дальняя родственница из Гайдуцишка, аптекарша, и привезла с собой запахи валерьянки, ромашки и ещё чего-то, чем пахнет от зубного врача. Правда, услышав, что реб Эля в Ворнянах, аптекарша недовольно поморщилась. Но всё-таки она останется на Лаг-Боймер, а уж потом решит, что делать дальше. Так что есть кому поухаживать за бабой Цвёклой, и мы свободны, как ветер. И моя левая рука уже срослась. Гипс сняли, конец моим мукам.
Я спрашиваю Гликеле:
— Куда ты хочешь, в Закретский лес, на Зелёное озеро или в Верки?
Гликеле задумалась, на мордашке пролегла морщинка, которой я никогда раньше не замечал: от светлого пушка у волос над высоким лбом до веснушек на носу:
— В Закретском лесу ворон очень много, Зелёное озеро ещё не отцвело, там купаться нельзя. Так что давай в Верки. Там лес молодой, густой, нагретой смолой пахнет.
— Хорошо, Гликеле, я тоже так думаю. Захватим нож твоего отца, я там две палки вырежу, тебе и себе.
Гликеле так рада завтрашней прогулке, что даже не спрашивает, почему палки надо выстругивать не любым ножом, а именно тем, которым резали скот.
У костра на берегу Вилии ребята с моей улицы встречают Лаг-Боймер. Это не простой костёр, его огонь не гаснет в воде. Его огонь порождает в реке золотых рыбок.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Легенды и метафорические поэмы в прозе, написанные известным еврейским поэтом под влиянием трагических переживаний, связанных с Катастрофой европейского еврейства.Автор был членом боевой организации Виленского гетто.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Роман нобелевского лауреата Исаака Башевиса Зингера (1904–1991) «Поместье» печатался на идише в нью-йоркской газете «Форвертс» с 1953 по 1955 год. Действие романа происходит в Польше и охватывает несколько десятков лет второй половины XIX века. После восстания 1863 года прошли десятилетия, герои романа постарели, сменяются поколения, и у нового поколения — новые жизненные ценности и устремления. Среди евреев нет прежнего единства. Кто-то любой ценой пытается добиться благополучия, кого-то тревожит судьба своего народа, а кто-то перенимает революционные идеи и готов жертвовать собой и другими, бросаясь в борьбу за неясно понимаемое светлое будущее человечества.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.