Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе - [28]

Ничем не лучше была для нас и реакция на следующем, евро-атлантическом уровне. Государственный секретарь США Джон Керри, правда, скупо похвалил Россию, отметив, что обмен может сыграть свою положительную роль в дальнейшем разрешении украинско-донбасского кризиса. Однако в целом даже до подобных сугубо дежурных и формальных комплиментов дело не дошло, Запад воспринял случившееся однозначно: «Россия сделала то, что обязана была сделать, это не повод для одобрительных книксенов, а лишь один из шагов, далеко не последний, в поэтапной капитуляции». Лидеры стран «большой семерки» на очередном саммите, на этот раз проведенном в Японии, решили, что пока никаких поводов говорить о снятии санкций нет. Кроме того, было подчеркнуто, что конечная стадия разрешения разногласий — не возвращение Донбасса в состав Украины, а обратная передача в том же направлении Крыма.

Прозвучали и другие реплики, например, от немецкого евродепутата Ребекки Хармс, фигуры менее статусной, чем Керри и другие «топы» G7, но тоже достаточно весомой для западной политики, к тому же часто выступающей в роли спикера консолидированного Запада по украинскому вопросу: «Есть значительно более важные для отмены санкций пункты (Минских соглашений), которые надо еще выполнить. По моему мнению, это контроль участков границ, соблюдение режима прекращения огня, отведение тяжелых вооружений и вывод войск из Донбасса… Сама по себе свобода для Надежды Савченко еще не значит, что такие действия РФ, как аннексия Крыма или длительные боевые действия в Донбассе, станут меньшим злом. То, что Надя вернется домой — хорошо, но не следует путать ее освобождение с выполнением Минских соглашений». Позиция, кажется, однозначная и не нуждающаяся в дополнительных пояснениях.

Отдельно хотелось бы отметить уровень, который можно назвать промежуточным российско-украинским. Комментируя громкое заносчивое обещание Порошенко вернуть Донбасс и Крым по образу и подобию возвращения Савченко, Дмитрий Песков, пресс-секретарь президента России, сказал: «.Если Порошенко имел в виду, что он намерен вернуть Донбасс, руководствуясь соображениями гуманности, то такое заявление можно поддержать».

Гуманность Петра Алексеевича в целом и по отношению к Донбассу в частности была изучена за два года столь хорошо, что данный комментарий не вызвал ничего, кроме тягостного недоумения. После жуткой трагедии, убийства Гюльчехрой Бобокуловой маленькой Насти Мещеряковой, стал очевиден весьма оригинальный стиль комментариев Пескова, в которых совмещаются снобистский разговор «через губу» и крайняя провокационность. Поэтому время от времени власти приходится растолковывать, что имел в виду Песков, хотя вроде бы должно быть наоборот. Вот и на сей раз, понимая, видимо, всю неуместность соседства слов «Порошенко» и «гуманность», позиция Пескова была скорректирована его непосредственным начальником. Во время визита в Грецию глава российского государства традиционно подчеркнул, что донбасский конфликт должен быть разрешен в рамках Минских соглашений (амнистия, децентрализация, внесение изменений в Конституцию Украины). Формулировка, давно ставшая сугубо дежурной и вряд ли ласкающая слух большинства патриотов, но хотя бы чуть более деликатная и менее провокационная, чем в исполнении Пескова.

Еще одним робким симптомом сделанных российским руководством выводов из реакции Запада и Украины на обмен Савченко, равно как и из реакции нашего общества на эту реакцию, стали ответы главы МИДа Сергея Лаврова на вопросы «Комсомольской правды» и ее читателей. В частности, Сергей Викторович сказал, что признавать ДНР и ЛНР России сейчас контрпродуктивно, так как это даст Западу повод отказаться от давления на Киев в части выполнения Минских соглашений. С одной стороны, здесь налицо и давно потерявшая реальную почву вера в «хороший» Запад, стремящийся к украинскому урегулированию, и внутренняя противоречивость позиции (если Запад ищет любой повод отказаться от давления на Киев, и без того не слишком заметного, то какой смысл ходить на цыпочках — рано или поздно повод будет найден). С другой стороны, расплывчато обозначен сам предмет беседы. Ранее от разговора в любом ключе относительно признания донбасских республик руководство РФ тщательно уходило, территориальная же целостность Украины, уже, кстати, в любом случае нарушенная в случае с Крымом, подавалась как нечто безоговорочное, не подлежащее обсуждению, имеющее едва ли не сакральную санкцию. Сейчас хотя бы сказано, что признание контрпродуктивно а) в настоящее время б) по такой-то и такой-то причине, пусть и надуманной.

Даже если имело место реальное, а не померещившееся смещение рамки дискурса, само по себе оно очень и очень мало о чем говорит. С февраля 2014-го эта рамка многократно сдвигалась то в сторону большей жесткости, то обратно в сторону мягкости с дальнейшим дрейфом чуть ли не к толстовству, и сей факт не лучшим образом характеризует нашу украинскую стратегию (если она наличествует). А ведь здесь-то, в точке хаотичного передвижения рамки, точнее, под нею, собака и зарыта. В момент, когда власть РФ окончательно осознает, что Запад и его киевских вассалов не устраивает никакой исход, кроме нашей максимально унизительной капитуляции по всем пунктам, включая Крым, мы сделаем решительный шаг в сторону приемлемого для нас результата. Какого? Minimum minimorum — официального признания Минского процесса в его нынешнем виде несостоятельным и фиксации для ДНР и ЛНР хотя бы приднестровского статуса. Это, конечно, тоже будет Портсмутом, но лучше уж Портсмут, чем постоянные Цусимы.