Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе - [25]

Можно сказать, все еще относительно мирно обошлось, а то все знают о массовых летальных исходах после встреч с неуловимыми украинскими ДРЕ.

Мы поехали в Дебальцево, где немного посидели в кафе какой-то гостиницы, беседуя о том о сем (в основном, конечно, о «том», то есть о делах наших скорбных и только что случившихся). О полноценной конференции в запланированном виде, разумеется, речи уже не шло. К вечеру все разъехались по домам.

На границе ЛНР и РФ нас опять мариновали в несколько раз дольше, чем других, причем на сей раз без объяснения причин. Мы уже не удивлялись — спасибо, хоть пистолетом не угрожали.

На следующий день в Ростове я рассказал другу, также солидарному с Донбассом, о произошедшем накануне. Горестно вздохнув, он спросил: «Ну, понятно, что в республиках все против всех, как на Балканах во время Второй Мировой. Но глобального все против укров? Украина в любом случае главный и снимающий все внутренние противоречия враг?» Я не нашелся, что ответить, ибо после пятницы 25-го бодрое «да!» выглядело бы явной натяжкой и довольно смелым допущением.

* * *

Власть, зародившуюся на нашей земле четверть века назад и существующую по сию пору, с местами существенными, а в основном чисто стилистическими изменениями, лучше всего охарактеризовал покойный Вадим Цымбурский, назвавший ее «корпорацией по утилизации Великороссии»', кстати, в статье Вадима Леонидовича «Откуда подует ветер?», где он привел это меткое определение, содержится немало мыслей, подтверждающих и дополняющих мои нижеследующие рассуждения.

Итак, каковы же природа и сущность этой утилизационной корпорации? Она представляет собой своеобразный малосимпатичный гибрид капитализма, феодализма, олигархии и всеобщей коррупции. При феодализме и, шире, в традиционном обществе цари могли самодурствовать, вельможи и столоначальники чтить свою личную выгоду, а купцы хитрить, но в целом люди мыслили масштабами поколений и столетий, стремясь оставить достойное, причем необязательно материальное, наследство далеким потомкам. При капитализме государственные институты, общество и бизнес переживают кардинальные изменения, но в целом, как на личном уровне, так и на уровне коллективных идентичностей и структур, до поры до времени сохраняется настрой «оставим потомкам задел для лучшего мира, чем был при нас». Социализм оставим за скобками, перейдем сразу к нынешней стадии развития нашей планеты. Здесь посткапитализм смешался с постиндустриализмом, а глобализм усиленно насаждает отказ от традиционных ценностей, наций и национальных интересов, традиционных религий с соответствующими системами морально-нравственных координат.

У нас в России мировые тенденции приняли облик не совсем уникальный, а уже неоднократно случавшийся в странах так называемого «третьего мира». Производят у нас капиталистически, средства производства и чиновные кабинеты перераспределяют при необходимости феодально, то есть не по закону, а интрижкой и келейным решением, главное же — чиновники, бюрократы и плутократы стремятся любыми способами выжать максимум ресурсов из вверенных им источников благосостояния, дабы обеспечить качественное потребление лично себе и своей семье. О благе страны или хотя бы собственного рода в отдаленной перспективе члены утилизационной команды и бенефициары ее деятельности в массе своей не задумываются.

С мировыми трендами на глобализацию и создание наднациональных и надгосударственных структур, претендующих на управление экономикой и политикой, наши реалии совпадают тем, что феномен утилизационной команды крайне слабо стыкуется с защитой национальных интересов. Но, и это важный нюанс, национальные интересы и коррупционно-олигархический феодокапитализм не прямо, стопроцентно и органически противоположны друг другу, они скорее перпендикулярны. Иногда интересы руководящего сословия совпадают с интересами нации, общества и государства. Верхам приходится порадеть о защите и целостности страны, в противном случае источник благосостояния исчезнет не через сто лет, это ладно, а прямо завтра.

Допустим, в 1999 году в условиях раскола верхов власть готов был взять блок «Отечество — Вся Россия», опиравшийся на самые этнократически и центробежно настроенные региональные элиты. Победа коалиции Лужкова и Примакова с Аушевым, Рахимовым и Шаймиевым наверняка быстро привела бы к ползучей конфедерализации страны, а затем — «югославскому варианту». Поэтому укрепление властной вертикали, усмирение олигархов, отказывающихся соблюдать баланс сил и идти на компромиссы, — все эти меры также принимались, исходя из сложной совокупности интересов властных и околовластных группировок, но шли на пользу государству.

В дальнейшем власть стала предпринимать и внешнеполитические меры, направленные на повышение внутренней устойчивости и привлекательности вкупе с увеличением капитализации в глазах Запада, но реально совпадавшие с национальными интересами. Сначала это было принуждение Саакашвили к миру, затем — Крым. Крым, ставший апофеозом единства интересов государства и его управляющего класса, одновременно продемонстрировал пределы этого единства. Сработала во многом экономоцентричная логика, подсказавшая, что пойдут чохом все траты на базирование Черноморского флота, а дальнейшие убытки окажутся еще больше, возможно, на порядки. Однако на пути распространения крымского успеха на Донбасс и Большую Новороссию стало переплетение интересов и связей российских и украинских бюрократов и олигархов, более «классово близких» друг другу, чем своим народам, а также тесная финансово-экономическая привязка наших властителей к Западу.