Там, где бежит Сукпай - [36]

— Слушаю, слушаю… — так говорил он. Что ему трубка отвечала, мы не расслышали. Но он попросил кого-то: «Зайдите сюда». — Так, что ли, Василий? — обратился рассказчик к Василию Оненка, который сидел рядом с ним и время от времени подтверждал слова Сесили то улыбкой, то кивком головы. — Ну вот, — продолжал рассказчик, — белая девушка унесла пустые кружки. Явился еще один русский, молодой парень в светлой рубахе, в сапогах. Поздоровался с нами за руку. Гаврилов говорит нам.

— Это наш работник товарищ Елизаров. Мы все здесь свои люди. Не стесняйтесь, рассказывайте. Откуда приехали? Как живете?

Василий Оненка переводит нам все, о чем спрашивает председатель. Мы отвечаем через Василия. Гаврилов интересуется:

— Чем занимаетесь?

— Живем охотой. Рыбу ловим.

— На какого зверя охотитесь?

— Всякий зверь: медведь, изюбр, сохатый, кабарга, рысь, белка, соболь…

Гаврилов все время смотрит то на переводчика, то на нас и опять спрашивает:

— Медведя как убиваете? Не боитесь его?

Мы рассказываем, что ходим на медведя с-копьем.

— Почему же с копьем, а не с ружьями? — спрашивает.

— У нас оружие плохое. У кого есть берданки, патронов давно нет.

Гаврилов и Елизаров переглядываются между собой, качают головами, что-то потихоньку говорят. Помощник председателя все время записывает да записывает.

— Вы почему не закуриваете? — говорит Иван Сергеевич. — Курите. — Он дал нам табак. Мы закурили. Дым пошел по комнате, как туман ходит над рекой по утрам.

— Есть у вас сельсовет? — опять интересуется Гаврилов.

Мы говорим, что не знаем, что это такое, для чего сельсоветы.

— Ну как же, — удивляется он. — Это же Советская власть, которая управляет в деревне. Разве не знаете?

Мы говорим, что у нас нет деревни. Живем в лесу кто где захочет, там и ставит юрту. Кочуем по рекам, по протокам, ходим на охоту по ключам. У нас раньше стар шинка управлял, смотрел, чтобы лесные законы правильно соблюдались. Теперь не знаем, как будет…

Он говорит так:

— Теперь у вас должен быть туземный совет. Понимаете? Надо всем кочевникам выбрать одно место и жить там. Как вы сейчас живете?

Василий Оненка наши слова как будто точно передает. Мы отвечаем, что живем плохо, потому что купцы и спекулянты большую болезнь занесли к нам в тайгу. Мало кто в живых остался. Зимой никто на охоту не ходил. Все боялись. Теперь голодаем. Вот приехали к вам, чтобы узнать: может быть Советская власть поможет? Мы в долгу не останемся. Пойдем на охоту, пушниной отдадим,

Гаврилов внимательно слушал. Лицо у него стало серьезным. Потом он поднялся из-за стола, стал шагать по комнате и так говорил:

— Надо было раньше придти к нам. Боялись, что ли? Зачем так далеко в тайгу забрались? Мы к вам дороги не знали. Теперь будем знать, будем помогать вам. Не беспокойтесь. Советская власть не даст вам погибнуть. Купцов больше нет, богатых и злых начальников нет. С тех пор, как над Россией поднялся красный флаг, трудовой народ сам управляет государством. Все богатства, какие есть в нашей стране, все принадлежит народу. Это Ленин такой путь указал. Вы знаете, кто такой Ленин? Вот смотрите! — Гаврилов показал нам портрет Ленина. — Это самый большой человек из всех людей на земле. Он проложил светлую дорогу, по которой мы идем к новой жизни. Теперь все люди, которые трудятся, одинаковые права имеют: орочи, эвенки, нанайцы, удэ — все товарищи. Понимаете?

Речь Гаврилова была похожа на говор веселого ключа. Мы слушали, и, когда Василий Оненка перевел нам его слова, мы обрадовались и стали по очереди трясти Гаврилову руку. Он опять усадил нас на мягкие скамейки, все рассказал, как жить будем, а потом спросил: «В чем нуждаетесь?».

Мы говорим, что нам нужно продуктов, муки надо, соли, сахару, товаров, а главное — надо оружие для охоты и патронов. Гаврилов опять поднял черную трубку. Долго разговаривал с трубкой. Уже день кончался. Тогда он попросил нас завтра утром придти еще. Мы попрощались с ним и пошли искать дом по бумажке, которую написал нам Елизаров: ночевать-то надо где-нибудь, палатку на улице не поставишь. Едва-едва протолкались в толпе. Людей столько, что не пройдешь так, чтобы не задеть кого-нибудь плечом. Как лед на реке весной, шумит вся улица. Люди громко разговаривают. Куда они ходят, что делают? Наверно, какую-нибудь работу работают.

Сесили прервал свой рассказ, попросил чаю. Женщины вскипятили два котла, принесли кружки. Чай был сладкий. Делегаты привезли из города сахар. Пили все и ждали, когда Сесили снова начнет рассказывать. Бабушка наклонилась к матери Динчу и полушепотом заметила:

— Вот видишь… Сейчас не такие начальники, как раньше были. Раньше бывало, если придешь к начальникам, ничего у них не проси. Палками били.

— Да, страшно было, — вздохнула старуха в ответ. — Мой старик с одним купцом поспорил один раз, купец связал его и бросил в реку. Старик сидел целый день в холодной воде. А потом заболел и умер.

Сесили опять набил табаком трубку. Было уже темно. Крупные звезды весело мигали с высоты. Шаман Иванса взглянул на небо и низко опустил голову.

— Что это Иванса сегодня такой тихий? — шепнул мне Кяундзя. — Ничего не говорит, должно быть сказать нечего.