Там, где бежит Сукпай - [35]

— Что же вы привезли? — спросила бабушка, когда мы вернулись.

Кяундзя достал деньги. Бумажки зашелестели в руках охотников. Таких денег мы еще не видали.

— Это новые деньги, — говорил Гольду, рассматривая на свету хрустящие бумажки.

Шаман Иванса, увидев картошку на дне бата, презрительно сморщился;

— Зачем это взяли? Это чертовы орехи. Пусть черт ими играет. Вот так русские всегда будут нас обманывать.

На пятнадцатый день вернулись из города делегаты. Солнце уже заходило за горы, когда на реке послышался радостный крик:

— Идут! Идут!

Из-за кривуна мелькнули белые шесты. Сесили стоит на корме, Динчу — впереди, Пэйнга и Василий — в середине. Вот уже слышно, как они разговаривают. Все жители косы столпились у берега. Ребятишки толкают друг друга, рвутся вперед.

— Багдыфи! — раздается со всех сторон.

Сесили обнимает своих детей. По лицу его разливается радость. Василий Оненка улыбается так, будто он убил сразу двух соболей.

— Как сходили в город? — спрашивают охотники.

— Хорошо сходили, — отвечает Пэйнга. — Собирайтесь к костру. Будем рассказывать.

ВЕСТИ ИЗ ГОРОДА

Вечером около балагана Сесили горел костер. Веселый огонь освещал возбужденные лица делегатов, сидевших полукругом. По другую сторону костра, прямо перед ними плечом к плечу расположились охотники. Ребятишки подталкивая друг друга под локти, старались пробиться поближе к огню. Женщины стояли сзади, не решаясь приблизиться, переминались с ноги на ногу. Медные побрякушки позвякивали на их цветных халатах.

— Женщины, тоже идите сюда поближе. Садитесь и слушайте, — властно сказал Сесили, набивая табаком трубку. Напряженные, полные ожидания лица повернулись в сторону говорившего. Сесил и сидел, поджав под себя ноги, и рассказывал:

— Дело было так. В тот раз, когда мы вышли отсюда, ночевать нам пришлось выше моста. Есть такой большой деревянный мост через Кию. От моста до железной дороги совсем близко. Железная дорога так устроена, что по ней вагоны сами бегут быстро-быстро. Вагонов много. Они друг за друга привязаны. Катятся на колесах по двум железным лентам. Эти ленты шириной вот с мою ладонь, длинные, наверно. Они все время рядом, все время рядом идут. Где кончаются — не знаю. Вагоны-то шумят, да шумят. Сильнее, чем вода на каменном заломе.

Мы на другой-то день поехали в город на поезде. Зашли в вагон. Там все трясется, качается туда-сюда. Людей много. Кое-как нашли место, сели. Разговаривать пришлось громко, чтобы слышать друг друга. Страшно было смотреть в окно. Ехали быстро, быстрее, чем десять хороших собак в упряжке. На лыжах не догонишь однако.

Приехали в город днем. Бэали — большой город. Кругом высокие дома из камня — один на другом стоит. Окон много, как в кедровой шишке орехов. Тайги совсем не видно. Стоит Бэали на трех хребтах у самого Амура. Улицы — будто протоки: в левую, в правую сторону идут. Самая большая улица шумит, как река. По этой улице все время люди ходят взад-вперед, туда-сюда, которые торопятся, которые важно шагают.

Так мы прошли через весь город. Почти на самом берегу Амура очутились. Идем и все время боимся — как бы не потерять дорогу. Василий Оненка останавливает людей, спрашивает: как найти Комитет народов Севера? На вершине «Сагды-дзе» — большого хребта стоит высокий каменный дом. Окна там в три ряда. Один ряд низко, другой выше, третий еще выше. Сверху на крыше красный флаг. Когда ветер дует, он ворочается, шелестит. На других домах тоже такие флаги. Мы попали в самый большой дом.

Долго поднимались по лестнице куда-то высоко-высоко. Дверей там столько, что и не сосчитаешь сразу. Нам показали, куда идти. Василий Оненка отворил дверь. Сперва сам зашел, потом мы все за ним. В длинной комнате за столом сидел русский начальник. Один сидел. Голову так низко опустил, бумажки перебирал, что ли. Он спросил нас: «Кого ищете? По какому делу?» Мы говорим: «Нам нужно такого начальника, который тут коммунист самый главный, Кто здесь старший над всеми земными людьми-нани?»

Он улыбнулся, вышел из-за стола и говорит: «Подождите здесь немножко», а сам скрылся куда-то в другую дверь. Совсем мало времени прошло. Он опять появился, зовет нас туда. В той комнате места еще больше. «Проходите, проходите сюда», — говорит русский начальник и выходит из-за стола. Он высокий. На нем военная рубаха, подпоясанная широким поясом. Зовут его Иван Сергеевич Гаврилов. Это сам начальник из Комитета народов Севера. Председатель. Он поставил нам мягкие «тээнку» (скамейки), поздоровался с нами за руку, позвал своего помощника.

— Ну, рассказывайте, кто вы такие, откуда пришли? — Так сказал, а сам надавил какую-то кнопку в столе. Пришла девушка с белыми волосами в белом платье. Принесла много стеклянных кружек на железной доске и много разных белых пампушек. Нам дали по две стеклянных кружки сладкого чаю и по две пампушки. Начальники сами пьют чай и нас угощают. Так сидим, пьем чай. Вдруг на столе у Гаврилова зазвонила какая-то машинка:

— Кингир-кингир-кингир-кингир…

К этой машинке приделана черная трубка с двумя чубуками. Он взял трубку. Один чубук приставил к уху, со вторым разговаривает.