Там что-то есть - [4]

Кэроу пробормотал себе под нос:

– Негр присел облегчиться, только и всего…

Но Ван Гельдер твердо стоял на своем.

– Это был не человек. И не простая обезьяна. Павиан.

* * *

Молодые не очень-то много рассказали о себе в тот день, когда Наас Клоппер водил их по усадьбе Клейнхена. По своему опыту он знал: это плохой признак. Клиенты, которым недвижимость с первого взгляда западает в душу, ведут себя, как им кажется, очень хитро, скрывая свою заинтересованность за разными мелкими придирками, чтобы сбить цену. Хватаются за любой недостаток, относящийся к местоположению и постройке. В этом случае, считай, сделка у тебя в кармане. Молчание же означает, что недвижимость чем-то не устраивает клиента, или он обладает сверхъестественной способностью читать мысли, потому что, черт возьми, сам Наас, собаку съевший на этом бизнесе, никак не мог проговориться, что это неважная покупка.

Чего только он не делал: отбивал ладонью ритм, словно вбивая им в голову разные подробности, дергал неподатливые от долгого бездействия дверцы буфета, проводил большим пальцем по крашеным стенам под аккомпанемент собственной болтовни о вместимости кладовок и идеальной чистоте, и при этом страстно желал одного: взять за шкирку и вышвырнуть к такой-то матери людей, совершенно не дорожащих его временем.

Но выражение лица девушки было не таким, как у хозяек, которые заранее настроились воспрепятствовать заключению сделки. Наас знал, что в первую очередь интересует женщин. Им нет дела до подгнивших водосточных труб или старой, ненадежной проводки. Главное – удобная кухня и будет ли их мебельный гарнитур хорошо выглядеть на террасе. Когда он демонстрировал застекленную веранду, из которой выйдет отличная комната для шитья или детская («Но у вас, кажется, нет мелюзги?» – «Нет»), она внимательно слушала и в полном соответствии с его инструкциями, водила по сторонам глазами, спрятанными за большими круглыми очками.

– Гостиная, – продолжал бубнить Наас, – получилась весьма своеобразной: две маленьких комнатки соединили в одну, в результате одна половина потолка оказалась украшена штампованной освинцованной чеканкой, а другая «осовременена» сосновой планкой и колесом от повозки, приспособленным под люстру.

Девушка улыбнулась, показывая ровные зубы, и медленно повела взглядом по комнате, поворачиваясь на пятках.

То же самое – с ее мужем. Естественно, его интересовали дворовые постройки. Большой сдвоенный сарай вполне мог послужить гаражом для двух машин. Захламлен, конечно – а чего можно ожидать, если там давно никто не живет, только иногда ночует старый слуга Клейнхена? Но мы все это уберем, нет проблем.

Наас кликнул старика, но флигель, где ему временно позволили жить, был заперт на висячий замок.

– Куда-то умотал. Как ни приду, его нет – это он так присматривает за усадьбой. Ну, а теперь… Я хотел показать вам флигель изнутри, но какая разница? Комната как комната… Может, вы тоже не захотите никого нанимать, как миссис Клоппер, будете управляться сами? Тем более что вы приезжие…

Мистер Россер спросил, велика ли комната во флигеле и нет ли в сарае еще какой-нибудь кладовки.

– Э… как я уже сказал, там всего одно помещение, хотя и не маленькое. Но можно поставить перегородку… хотите, я подошлю вам расторопных ребят? Это обойдется недорого. Да, еще свинарники – одно время Клейнхены держали свиней. Почистить их – плевое дело. Кстати, дружище, если в Англии у вас была ферма, вы же наверняка умеете работать руками, а? Привыкли что-нибудь ремонтировать? Ясно, не без этого! Да и рабочая сила в здешних местах – дешевле некуда. Знаете что, – он лукаво склонил голову набок, – вы с женой говорите по-английски не так, как прибывшие из Англии. Скорее как местные.

Жена посмотрела на мужа. На этот раз уже не он, а она ответила за него:

– Ну… да. Видите ли, мы на самом деле из Австралии. Австралийцы говорят по-английски так же, как большинство в Южной Африке.

Муж кивком подтвердил ее слова.

– Мы просто некоторое время жили в Англии.

– Так я и подумал. Я сказал себе: если они англичане, то из какого-то незнакомого мне графства, – Наас почувствовал, что контакт с молодой четой наконец-то налаживается. – Австралия – это хорошо. Прекрасная страна. Похожа на нашу. Только без наших проблем, – тут он позволил себе сделать паузу и покачать головой. – Между овцеводами наших двух стран идет энергичный обмен опытом. В прошлом году мой свояк принимал у себя австралийских фермеров. Даже заказал им племенного барана. За шесть тысяч австралийских долларов. Куча денег! Зато какое животное! Вы бы посмотрели!.. Кра-сав-чик!

Вернувшись в дом, муж и жена ничего не сказали о разбитой крышке туалетного бачка, и Наас в порыве великодушия сам привлек к этому их внимание.

– Я вам достану новый – по дешевке. Здесь есть еврей, торговец сантехникой, он всегда рады меня уважить. Все, что понадобится в этой области – только скажите.

И наконец в саду (Наас водил туда клиентов только после осмотра дома: запущенный сад кого угодно оттолкнет) он почувствовал, что интерес молодой пары растет. Они обошли дом со всех сторон. Сказать по совести, вид был не ахти. Если не считать невысокий холм позади дома – один только голый вельд. Клейнхену нравилось жить в уединении на этом скудном клочке земли. В последние годы он даже не сдавал, как раньше, сотки португальцам-овощеводам. Если же говорить о саде, то от него почти ничего не осталось. Фруктовые деревья давным-давно срубили на дрова; гипсовая Белоснежка свалилась в высохший рыбный пруд.