Талисман отчаянных - [44]

– Жандармов? Весь город, и де Режий в том числе, знает, что капитан Вердо твой друг детства. Пары парами, но полным идиотом он пока еще не стал.

– Идиотом, вполне возможно, и нет, но орудием в чужих руках, безусловно, – негромко высказал свое мнение Адальбер. – Когда мы видели его в день трехсотлетия, у меня возникло впечатление, что не он хозяин в собственном доме. И если его дочь не хочет выходить замуж за Карла-Августа из-за страха, который он ей внушает, то мне трудно себе представить, что тщедушный хилый старичок будет ей возражать. Скандалы и препирательства ему уже не по силам.

– А вот здесь вы ошибаетесь, – отозвалась Клотильда. – Мы его знаем давно, он тот еще упрямец, и точно таким же был его отец. Если дочь пошла против его воли, то она может ждать больших неприятностей.

– Хорошо, но зачем тогда было доводить дело до обручения и только тогда начать сопротивляться? Мне показалось, что она гордится полученным кольцом. И не будем забывать о той особой власти, какую этот человек имеет над женщинами.

– Но не над Мари, – не согласилась Клотильда. – Он не только не подчинил ее себе, она его боится. И к тому же призналась, что любит другого.

– Признание – не большая новость. Весь город знает, что она влюблена в Гуго, – проворчал Лотарь. – Но, как я понимаю, эту историю мужчины уже разрешили между собой.

– Мужчины разрешили, а женщина нет. А если Мари влюбилась в кого-то третьего, то возникает совсем новая история.

Лотарь что-то пробормотал сквозь зубы, потом пробурчал вслух:

– Она будет рассказывать все, что угодно, лишь бы выпутаться из этой истории. Ты прекрасно знаешь, что она не слишком хитра. Вот и сейчас она городит всякую ерунду. Начать с дурацкой идеи упасть с велосипеда у наших ворот, рискуя сломать себе шею! Скажи на милость, почему именно у наших? Де Режий – старинная семья, у них здесь полно родственников, и я спрашиваю: с чего вдруг мы?

– Во-первых, совсем не полно, а во-вторых, я думаю, из-за редкого ощущения надежности, которое мы… я хотела сказать, ты внушаешь, – мягко проговорила Клотильда. – Думаю, на ее внезапное решение повлияло впечатление, оставленное нашим праздником. В памяти Мари отдельные фрагменты слились воедино: твое решительное поведение, обилие друзей вокруг… Она поняла, что в нашем краю мы сами, наш дом, обладают особой весомостью, и постучалась в нашу, то есть в твою дверь.

– А вы и в самом деле были истинным героем дня, профессор, – подхватил Адальбер с широкой улыбкой. – Все собравшиеся не сводили с вас глаз, вы были поистине великолепны. Уверен, это произвело неизгладимое впечатление на сердце застенчивой девочки. Не говорю уж, что ваш прекрасный дом, где нам всем так уютно, не идет ни в какое сравнение с Гранльё. А по сравнению с драгоценностями мадемуазель Клотильды, ее кольцо наверняка показалось Мари… простоватым.

– Что за глупости! – пробурчал профессор, залпом опрокинув рюмку арбуа. – Не приписывайте мне роль Ромео! Вот уж для чего я никак не гожусь!

– Ну, не знаю, – вздохнула сестра. – Все бывает на свете, у сердца свои законы.

– Довольно! – рявкнул Лотарь, стукнув кулаком по столу. – Не болтайте глупостей! Я чувствую себя идиотом уже потому, что за нашим столом возможны подобные разговоры! Поговорим о чем-нибудь другом!

Госпожа де Соммьер подняла руку.

– Позвольте еще одну секундочку, – попросила она.

– Почему бы и нет? Раз уж мы забрели в эти дебри…

– Случается, бог знает, по какой причине, мне удается расположить к себе молодых людей…

– И не только молодых, – улыбнулась Клотильда.

– Я пробуждаю в них чувство доверия…

– Мне кажется, я поняла вашу мысль. Вы хотите попробовать вызвать Мари на откровенность. Если, конечно, получится…

– Да, мне кажется, что мой возраст, опыт и, возможно, манеры…

– Не сомневайтесь, – закивала головой Клотильда. – Вы способны творить чудеса! Мой брат, который охотно соблюдает правила хорошего тона, ну разве не чудо? И знаете, что я подумала: поеду-ка я сегодня после обеда в Понтарлье за покупками, так что чай вы будете пить вдвоем с Мари.

– Прекрасная мысль! Мы попьем чай у нее в комнате. А пока пусть она отдыхает.

В половине пятого госпожа де Соммьер в сопровождении горничной с подносом, полным всяких лакомств, поднялась в комнату беглянки. Девушка, обхватив колени, сидела на кровати и явно грустила.

– Я рада, что вы не спите, – весело воскликнула маркиза. – А я-то боялась вас побеспокоить! Отдохнули немного?

– Немного! Совсем чуть-чуть. Я ведь даже ночью почти не сплю.

– В вашем возрасте плохой сон – редкость. Молодым обычно сладко спится. Верно, вас пугает замужество? Уверена, в нем все дело, даже спрашивать не стоит. А сегодня другая причина: вы так упали! Очень больно?

– Так и жжет, хотя мне все раны смазали мазью. У меня, наверное, страшно изуродовано лицо.

Маркиза улыбнулась и принялась поправлять подушки за спиной Мари.

– Если вас волнует ваша внешность, то это хороший симптом. Значит, вы очень скоро поправитесь.

Мари подняла на маркизу тусклые глаза, которые словно бы позабыли, что недавно сияли голубизной.

– Не думаю. Ушибы, конечно, заживут, но рана в моем сердце останется. Что со мной будет, я не знаю.